— Он убил Ноа, — сказал Адам. — Он этого заслужил.
— Нет. — Ганси закрыл лицо руками. Перед ним лежал труп, тело человека, которого он знал живым. У них еще не было даже права покупать алкогольные напитки. И тем более права решать, кто заслужил жизнь, а кто смерть.
— Ты и вправду хотел, чтобы я впустил сюда убийцу? — резко спросил Адам.
Ганси не знал даже, как приступить к описанию силы своего ужаса. Он знал только, что этот ужас снова и снова рвется из него, нисколько не теряя своей свежести от повторений.
— Он ведь только что был живым, — безнадежно проговорил он. — Он на прошлой неделе объяснил нам четыре неправильных глагола. А ты убил его.
— Не говори так! Да, я не спас его! И не учи меня, что я должен считать черным, а что белым! — прокричал Адам, но, судя по лицу, он ощущал себя таким же несчастным, как и Ганси. — Силовая линия пробудилась, и мы сможем найти на ней Глендура, и все будет так, как должно быть.
— Мы должны вызвать полицию. Мы должны…
— Мы ничего не должны. Велка мы бросим здесь, пусть гниет. Как он бросил Ноа.
Ганси отвернулся. На душе у него сделалось немыслимо мерзко.
— А как же правосудие?
— Ганси, это и есть правосудие. Самое настоящее. В этом месте все настоящее. И справедливость — тоже.
Ганси же все это казалось неверным по самой своей сути. Вроде вывернутой наизнанку правды. Он смотрел на случившееся и так, и этак, но в любом случае там присутствовал труп молодого человека, до ужаса похожий на изуродованный скелет Ноа. И еще там был Адам, который внешне вроде бы не изменился, но в его глазах что-то появилось… И в очертании рта.
Ганси ощущал надвигающуюся потерю.
Из дупла показались Блю и Ронан. Блю, увидев Велка, закрыла рот ладонью. У Ронана на виске темнел уродливый синяк.
Ганси просто сказал:
— Он умер.
— По-моему, нужно скорее уходить отсюда, — сказала Блю. — Землетрясение, и эти животные и… не знаю, насколько это связано со мною, но…
— Да, — согласился Ганси. — Нужно уходить. А решить, что делать с Велком, мы сможем и в другом месте.
Подождите.
На сей раз голос услышали все. И говорил он по-английски. Все четверо замерли, совершенно нечаянно исполнив именно то, чего хотел голос.
Мальчик. Scimus quid quaeritis.
(Мальчик. Мы знаем, что ты ищешь.)
Хотя деревья могли обращаться к любому из трех мальчиков, Ганси решил, что эти слова обращены именно к нему.
— И что же я ищу? — вслух спросил он.
В ответ раздалась довольно продолжительная тирада по-латыни; слова путались, он не успевал расслышать и понять их. Ганси скрестил руки на груди, стиснул кулаки и взглянул на Ронана, ожидая перевода.