— Ганси.
В первый миг Блю не поняла, о ком идет речь. Но потом осознание навалилось на нее всей тяжестью, и у нее действительно чуть не подкосились ноги.
— Когда… когда ты ему назначила? — спросила она слегка дрожащим голосом.
— Завтра, во второй половине дня. Самое раннее, на что удалось его уговорить. Я предложила утро, но он сказал, что будет на занятиях. Ты завтра работаешь?
— Я поменяюсь с кем-нибудь, — поспешно ответила Блю. Впрочем, эти слова произнес за нее кто-то другой. Настоящая Блю находилась в этот момент в церковном дворе и слушала его голос, который произнес: «Ганси».
— Да, хорошо. Ну, иди, работай.
Связь прервалась, и Блю почувствовала, как затрепетал ее пульс. Он настоящий. Он настоящий!
Все это происходило в действительности и было ужасно, ужасно необычно.
Ей казалось, что нет ничего глупее, чем торчать здесь, рассаживать незнакомых людей за столы, наливать им вино и улыбаться. Ей хотелось оказаться дома, прижаться к прохладной коре раскидистого бука, росшего за домом, и попытаться понять, что все это изменит в ее жизни. Нив сказала, что в этом году она влюбится. Мора сказала, что она убьет своего возлюбленного, если поцелует его. Ганси, судя по всему, предстоит в этом году умереть. Что же получается? Ганси должен стать этим самым возлюбленным. Должен. Потому что она ни в коем случае не собиралась никого убивать.
Неужели жизнь складывается именно так? Может быть, лучше было бы ничего не знать?
Что-то прикоснулось к ее плечу.
Прикосновения категорически не вязались с жизненной позицией Блю. Никто не смел прикасаться к ее персоне, когда она находилась в «Нино», и тем более, когда она переживала кризис. Она резко обернулась.
— Я. Могу. Вам. Чем-то. Помочь?
Перед нею стоял тот самый многозадачный парень из Эглайонби с сотовым телефоном, и вид у него был по меньшей мере президентский. Часы на его руке были на вид дороже, чем автомобиль его матери, а каждый доступный взгляду участок кожи покрывал замечательный ровный загар. Блю никогда не удавалось понять, каким образом ученики Эглайонби умудряются загореть раньше местных жителей. Наверное, это было как-то связано с весенними каникулами и местами вроде Коста-Рики и побережьем Испании. Вероятно, к птичкам семейства тиранновых Президент Сотовый Телефон уже бывал куда ближе, чем когда-нибудь доведется побывать ей.
— Я очень надеюсь на это, — сказал он, причем в его тоне слышалось больше уверенности, чем надежды. Ему приходилось говорить громко, чтобы его было слышно, а чтобы заглянуть Блю в глаза — еще и наклониться. В нем было что-то неприятно внушительное, казалось, что он очень высок ростом, хотя он был не выше большинства других мальчиков. — Мой стеснительный друг Адам нашел вас очень привлекательной, но не хочет предпринимать никаких действий. Вон там. Не тот, что неряха. И не мрачный.