Так мог бы говорить человек намного старше, думала Блю. Так официально по сравнению с остальными мальчишками, которых привел с собой. Нечто, имевшееся в нем, ощутимо тревожило ее; это ощущение казалось родственным тому, которое подталкивало ее произвести впечатление на Ронана. И еще что-то в Ганси заставляло ее постоянно чувствовать (помимо всего прочего), что ей следует скрывать от него свои эмоции. Она никак не могла заставить себя относиться к нему хорошо — иначе то, что имелось в этих мальчишках, что заглушило провидческие способности ее матери и переполнило комнату до краев, вывело бы ее из всякого равновесия.
— Все в порядке, — ответила Мора, хотя произнося эти слова, строго смотрела на Каллу.
Направляясь туда, где сидел Ганси, Блю краем глаза увидела его автомобиль, стоявший на обочине: вспышку немыслимо оранжевого цвета, того самого, каким Орла с удовольствием покрасила бы ногти. Машина была не из тех, какую она ожидала бы увидеть у ученика Эглайонби — тем нравились новые сверкающие штучки, а эта сверкающая штучка была старой, но тем не менее это была определенно машина «вороненка». И в этот самый миг Блю посетило резкое ощущение того, что все происходит слишком быстро для того, чтобы она могла должным образом воспринимать события. Во всех этих мальчишках было что-то странное и сложное, думала Блю, — странное и сложное в том же смысле, в каком странной и сложной была тетрадь. Их жизни были каким-то образом перепутаны, словно сеть, а она каким-то образом умудрилась сделать что-то такое, что прицепило ее на самый краешек этой сети. Или же что-то, сделанное в прошлом, или то, что предстояло сделать в будущем, оказалось некстати. В этой комнате, рядом с Морой, и Каллой, и Персефоной, время ощущалось замкнутым кругом.
Она остановилась перед Ганси. Вблизи она снова уловила запах мяты, и от этого сердце Блю вдруг дало сбой.
Ганси опустил взгляд к развернутым веером картам, которые она держала в руках. Так она видела изгиб его плеч, его затылок, и в ее памяти резко вырос его дух, тот мальчик, в которого, как она боялась, ей предстояло влюбиться. Тот образ не имел ничего схожего с естественной, непринужденной самоуверенностью «вороненка», сидевшего перед нею.
«Ганси, что с тобой происходит? — думала она. — Когда ты сделался таким типом?»
Ганси посмотрел на нее; между его бровями пролегла морщинка.
— Не знаю, как выбрать. Не могли бы вы вынуть карту за меня? Так можно?
Краем глаза Блю заметила, как Адам, нахмурившись, заерзал на стуле.
— Если хотите, — ответила Персефона из-за спины Блю.