– Что ты имеешь в виду? – переспросила я. – Я всегда веду себя хорошо. Не уходи, останься. – Я выразительно таращилась на сестру, давая понять, чтобы она не оставляла меня с Капелиным.
Герман, кажется, все это видел. Его лицо – полная чаша сомнений. Он делал вид, что смотрит по сторонам, изучает мою кухню, мою гору грязной посуды, пустую столешницу, след от рамки на крашеной стене, дыру, где раньше была посудомойка. Он нахмурился.
– Что тут произошло? – спросил он.
– Лизу обокрали, – ответила Фаина, но я тут же влезла, добавляя громко и четко, чтобы Фая расслышала.
– Нас с Сережей обокрали! Так ведь, Фая? Мы были на даче, и нас с мужем обокрали. Так ведь?
– Да? – переспросила Фая и наморщила лоб.
Я смотрела на нее так интенсивно, так яростно, чтобы до нее дошла моя мысль. Заткнись. Заткнись, не смей ничего ему рассказывать. Это не твое дело, сестра.
– Да, Фая, да!
– А, ну да, конечно, – согласилась она с неохотой.
– Обокрали? Ничего себе, как это вышло? – продолжил Герман.
Я уже нащупала твердую почву и стояла на земле двумя ногами, устойчиво, как врытый забетонированный столб.
– Представляешь, наверное, знали, что нас не будет дома. Мы хотели провести выходные чисто семьей, как говорится, оживить чувства, все такое.
– А что, ваши чувства помирали? – ехидно уточнила Фая.
– Что ты, наши чувства – живее всех живых, у нас как будто второй медовый месяц. С тех пор, как Сережа получил эту работу по… по… на…
– По реорганизации имущества, – подсказала Фая, и я кивнула, только потом заметив сарказм. Наплевать.
Герман все еще стоял, теряясь в сомнениях, а мне надо было обязательно сделать так, чтобы он ушел. Само его присутствие мучило меня, он сам был орудием пытки. Его темные глаза, в которые я не насмотрелась, сейчас прожигали меня, и я плавилась и теряла волю. Его большие ладони, которыми он недообнимал меня, он провел рукой по стене, по тому месту, где раньше висел маленький плоский телевизор. Я вспомнила, как мы с ним обнимались в моей кухне. Он тогда в шутку держал меня, не выпускал, в своих объятиях, а я хохотала и вырывалась, только чтобы почувствовать полную бессмысленность этих усилий. Он крутил меня, прижимал к себе, целовал в шею, обещал со мной разобраться.
Мне просто необходимо было сделать так, чтобы он ушел.
– Значит, ты помирилась с мужем? – спросил он.
Я вздрогнула и посмотрела за него, в коридор, в котором исчезла Фаина. Она все-таки ушла, предательница, провожать своего Юрку Молчанова. Теперь между мной и какой-нибудь глупостью, о которой я потом пожалею, оставался только бегающий по квартире Вовка. Но и он меня подвел.