Это знаменательное событие случилось на выходных. Теплая погода в конце мая выгнала большую часть жителей нашего дома, включая и нас, на дачи. Игорь забрал нас с утра в субботу пораньше, чтобы не стоять в пробке. На даче было чисто и уютно, за день до нас там явно побывала Майка, потому что посуда была расставлена по полочкам, а дров в печке не осталось, она их все сожгла. Не беда, с моим этим новым деятельным настроением – я дров уж как-нибудь нарублю. Над печкой, на кирпичной кладке валялась какая-то книжка по морфологии английского языка. Кот не нашелся, я знала, потому что Майка прислала мне грустную эсэмэску. В конце концов, Ланнистер – не Сережа. По Ланнистеру мы с ней скучали.
О том, что Сережа возвратился, мы узнали только поздно вечером в воскресенье, когда соответственно вернулись с дачи, проведя в пробке больше трех часов. Мы устали как черти, были голодны и измотаны, Васю дважды вырвало в машине, причем один раз – прямо мне на джинсы. Слишком уж долго мы тряслись. Пробки.
– Что за фигня? – с исключительной точностью сформулировала проблему Фая, когда зашла в мой дом. Игорь загораживал мне вход, стоя там с корзинкой, в которой спала уставшая от путешествия моя дочь. Я подпрыгивала, но увидеть ничего не могла, а устраняться с моего пути Игорь почему-то не спешил.
– Может, так и было? Просто беспорядок? – спросил он, и в его голосе, к моему ужасу, не чувствовалось его обычной уверенности в себе.
– Какой беспорядок? Я уезжала – все в порядке было. Да отойди ты, Игорь, что ж ты в проходе стоишь, а? Ведь не стеклянный! – И я буквально вытолкала его. И застыла, лучше бы не заходила. Некоторое время мы стояли молча. Так сказать, абсорбировали новую реальность. А потом мы с Фаей хором сказали:
– Сережа! – Малдер не стал возражать. Это мог быть только мой муж. Квартира была перевернута вверх дном, словно тут у меня снова провели отпуск. В свое время следователи, которые вели Сережино дело о краснодарской машине[5], вот так же все разрушили и осквернили. Что это, они вернулись и решили пересмотреть все еще разок? Нет, следователи были тут ни при чем. Фая сделала пару аккуратных шагов по коридору, стараясь не задеть разбросанные по полу вещи. Сережа явно спешил и заметать следы не стал.
– Если кто-то рожден, чтобы предать, он предаст. Вопрос только в месте и времени, – сказала Фая, цитируя Майкину книгу. – Вызывай полицию, Игорь!
Результат был неутешительным. Сережа перевернул мой дом сверху донизу, вывез все ценные вещи, включая всю имеющуюся в доме наличность, все драгоценности, которые остались мне от мамы и отца. Также он забрал все картины, ценность которых подвергалась сомнению, но которые я очень любила, так как их покупал наш отец. Сережа не погнушался и моими двумя плоскими телевизорами, на сорок два дюйма из спальни и маленьким, на тридцать два, из кухни, ни моим ноутбуком, ни парой старых телефонов. На месте посудомойки в кухне зияла дыра, как от вырванного переднего зуба, стиральная машина отсутствовала. Сережа забрал все хорошие книги, все флешки и технику – кофеварку, миксер, комбайн, электрический чайник из стекла, даже автоматический консервный нож. Он забрал все, что могло иметь хоть какую-то ценность. Как выяснилось позже, в тот же день он снял все деньги с моего счета, уведя его в минус на триста тысяч рублей – мой максимальный кредитный лимит карты, который банк вот уже который год отказывался повышать, мотивируя моей низкой зарплатой. Я десять раз перекрестилась, что не смогла получить большего кредита доверия. Сережа увез пушистый плед с совами, на котором обычно играла на полу Василиса. Прихватил хрустальный сервиз. Как потом рассказали соседи, он работал не покладая рук почти всю субботу, говоря, что действует исключительно с неохотой и из любви ко мне – помогает перевезти ненужный хлам на дачу. Его видели, да он и не скрывался.