– Вы самый необычный журналист, которого я встречал за последние годы. Нет, я не спорю, – неожиданно смягчился он. – Книга удалась. В ней есть своя правда. Сейчас ее ведь днем с огнем не сыщешь. Не книги – правды. Книгу как раз можно купить в любом магазине. А вы знаете, что по ней планируют снимать большой фильм?
Я кивала и думала: а ведь ты, как и я, тоже восторженный ее поклонник, этой тяжелой книги. Она тебе нравится, больше чем нравится, ты настолько в нее влюбился, что украл ее, как невесту из отцовского дома.
– Скажите, ваш убийца, который «право имеет», – он способен на что-то, кроме ненависти? Способен он… любить?
– Любить? – И взгляд его затуманился, словно этим вопросом задела его, словно вызвала какое-то нежелательное, но неотступное воспоминание. – Ну, конечно, он способен любить. Только любовь дает великим идеям настоящую силу, понимаете? Даже ужасным идеям нужна любовь.
Иван смотрел куда-то вдаль, то ли на меня, то ли на Фаю, то ли сквозь нас на свое большое окно. Он держал паузу по-театральному долго, а затем прошептал:
– Для меня тоже все началось с любви. Я чувствовал приближение, знаете, как парад планет. Моря сходят с ума, и ты чувствуешь перемены…
– Интуиция? – влезла я, но Иван посмотрел на меня с неодобрением, словно я была невоспитанным зрителем в театре и забыла отключить телефон. Еще немного – и меня выведут из зала.
– Информация осязаема, мысль осязаема, идея материальна. Все, что случается, на самом деле уже случилось. Информация безгранична, а пространство всегда неизменно, время – константа, – Кукош говорил как проповедник, и руки были подняты в воздух. Я не могла стряхнуть с себя ощущения, что он читает роль из какой-то другой пьесы, но молчала. Время – это константа, ага. Фая сейчас выпрыгнет из окна.
– Кхе-кхе-кхе. – Фая закашлялась так, словно подавилась сразу целым ежиком, и теперь кашляла как сумасшедшая. – Кхе-кхе.
Да, фраза про время – константа не могла оставить ее в стороне. Все ее образование, весь физтех в ее лице был готов в этот момент бросить дуэльную перчатку в лицо Ивана Кукоша, но он, хвала небесам, ничего не заметил. Он ушел в роль, поднял руку еще выше и драматично заломил голову. Если у меня еще оставались сомнения, теперь я была совершенно убеждена, что он ничего не писал.
– Я создал эту книгу из любви. Да, из любви и сострадания к боли человеческой. Нет, не так. Из любви к Женщине – именно с большой буквы. Любовь всегда была моей ахиллесовой пятой. Вы ведь знаете, я был женат дважды, и оба раза на актрисах, – сказал он.