Спасло его то, что по команде князя Боброка конных завернули назад. Потерявший почти половину своих воев, передовой полк сделал свое дело. Полк правой руки ударил рязанцам вбок, полк левой сумел обойти и ударить сзади. Олег бросил в дело последний резерв, но того сумели остановить и вспятить выстроенные железным ежом пешцы и главный полк.
Спустя два часа поле боя осталось за воеводой Боброком.
Федор лежал на возу. Бронь с него снял слуга, он же пытался неумело наложить повязку на сочащийся кровью глубокий порез. Подошел сухой мужичок, отстранил смерда. Глянув на рану, достал иглу с продетой в нее жилой козули, тремя стежками, словно прореху, зашил ее. Вынул из торбы сухой травы, нажевал лепешку, шмякнул на шов, споро и умело перевязал.
– Не сымай три дня. Потом луковицу разрежь и приложи, посля вновь перебинтуй. Не сумуй, боярин, будешь еще девок любить.
Федор повел глазами по сторонам, ища, чем одарить знахаря. Тот понял, острожал лицом:
– Мы от князя Дмитрия мзду имеем. Лежи спокойно, боярин!
Олег был изгнан из стольного города, вместо него сел Владимир Пронский. Но торжество победителей было недолгим. Дмитрий Боброк увел рати. Олег же быстро оправился от поражения, собрал новые полки, в короткой стычке изгнал из Переяславля-Рязанского и пленил князя Владимира. А вот между рязанским и московским князьями с тех пор поселилась черная неодолимая вражда…
Князь Михаил прекрасно понимал, что его кратковременные успехи по Волге не дадут ему победы над Москвой. Дмитрия надо было большой силой принудить к подписанию позорного для Москвы мира. Мамай был потерян, как союзник, оставалась лишь Литва. Дождавшись, когда у Ольгерда закончился срок полугодового перемирия с Москвою, тверской князь выехал в Троки.
В Троках жил Кейстут. Рыцарь во всем, не любитель политических уверток и сомнений, он был проще для Михаила. Кейстут знал и любил войну, именно он сдерживал железные волны Тевтонского Ордена, не давая им захлестнуть Жемайтию и прочие литовские земли. Сейчас, когда немцы зализывали раны после успешных зимних набегов Литвы, когда их тяжелая конница не способна была воевать в снегах, уговорить рослого литвина поддержать Тверь против Москвы было несложно. Дал согласие и Андрей Полоцкий. Теперь решающее слово за поход оставалось за великим литовским князем.
После долгих размышлений и переговоров с братом и Михаилом Ольгерд дал свое согласие на поход в начале лета. Удар литвины решили нанести с двух направлений.
Кейстут, Андрей и Михаил через Дмитров на Переславль, Ольгерд же, дождавшись удобного часа, на Москву. И все б у них могло получиться согласно задумкам, если б не сидел в Москве знавший все волчьи повадки великого литовского князя Дмитрий Боброк!