Сказать, что смерть Вали Бессоновой была для меня тяжелым ударом,- означало мало что сказать.
Я считала, что здесь совершено преступление, и я виновата в том, что Валя умерла. Ее переживания, ее раскаяние были понятны не только мне, но и тем, кому ее признания могли грозить тюремной решеткой.
И тогда Валю решили «убрать».
Я думала, что если бы на моем месте был оперативник с более тонкой интуицией, то он мог бы преступление предотвратить. Я этого не сумела.
Даже столкнувшись нос к носу с убийцей, я ни о чем не догадалась. Посторонилась, дала ему возможность спокойно подняться наверх, к дверям комнаты, где спала беззащитная Валюша Бессонова…
Больше ни о чем я не могла думать. В мыслях я снова и снова возвращалась в квартиру Бессоновой. Постепенно в моем воображении возникла вся картина.
…Он был уверен, что застанет ее одну, не будем же мы с Колесовым у нее ночевать, а все подробности ему могла сообщить по телефону та же Аллахова. Вот только он пришел чуть раньше, чем нужно, и встретился со мной на лестнице. Он подождал, когда мы с Колесовым покинем подъезд. Ключ у него был - та же Аллахова могла на работе вытащить у Бессоновой один из запасных ключей. Видимо, он уже открыл дверь, когда пришли Прохоровы и зажгли в подъезде свет. Он поторопился войти, и вот тут Прохорова и услыхала щелчок американского замка. А дальше все было просто. Бессонова ничем не могла ему помешать. Он прошел на кухню, налил в чайник воды, поставил на плиту, открыл газ. Вернулся в комнату, притворил форточку и ушел. Единственное, чего убийца не сделал,- не переставил, домашние туфли Бессоновой от дивана к кровати. Тогда даже не возникло бы подозрений. Несчастный случай и все. Да я поначалу так и думала. Почему-то мне в голову не пришло, что это не случай, а заранее продуманное убийство. И надо было мне раньше сообразить, что такое можно ожидать. А я вот не сообразила. Почему я не осталась у Бессоновой ночевать; сейчас она была бы жива…
Мы встретились с полковником Приходько на следующий день.
Как всегда, Борис Борисович принес нам чаю, а сам сидел на диванчике тихий и незаметный. Никогда не встречала человека, который мог что-то делать и вести себя так тихо и незаметно, как Борис Борисович.
Мне было не до чая, но полковник Приходько выпил стакан, пока я вела свой детективный монолог. Потом достал сигарету, размял ее в пальцах. Борис Борисович зажег спичку.