Невидимая тяжесть пригибала Олянку к земле, когда она плелась домой. Родители её уж хватились.
— Ты где пропадаешь, гулёна? — накинулась на неё матушка.
— Не шуми, мать, — усмехнулся отец. — С добрым молодцем, наверно, заболталась... Забыла ты, что ль, как сама молодой была?
Тут матушка вдруг заметила:
— Ох, дитятко, да на тебе лица нет! Что стряслось?
Не нашла Олянка в себе сил рассказать всё как есть, поэтому отмахнулась:
— Да ничего не случилось, голова просто разболелась. Уснула я у реки на солнышке.
— А я говорила, что на закате солнца спать нельзя, голова болеть станет! — назидательно подняла матушка палец. — Вот после заката — сколько угодно.
Бессонной была эта ночь для Олянки. Только под утро забылась она короткой, бесплодной, томительной дрёмой, а там уж и матушка поднялась, печь затопила, посудой загремела. Отец тоже поднялся и стал собираться на работу. Слышно было, как он смеётся и тормошит заспанных младших дочек, а те пищат, стонут и не хотят вставать. Эта ежеутренняя возня была милой, привычной, Олянка часто и сама вскакивала под неё со смехом, но сейчас тоскливо и беспокойно было у неё на душе. Как-то там Радимира? Поговорила ли с княгиней? Если да, то что ей та ответила? Не до смеха Олянке было, беду душа чуяла.
А что, если всё это лишь померещилось ей? И не существовало никакой Радимиры на самом деле?!.. Что, если закатное солнце сыграло с ней злую шутку — напекло голову, замутило разум, напустило видений? И излучина реки — тоже не лучшее место. Там, где что-то гнётся, ломается — сила дурная, болезненная. Там и деревья кривые, и воздух странный, будто не хватает его: жадно ловит его грудь, тянет в себя, а всё никак не надышится... От этой мысли Олянка будто в ледяную пустоту провалилась.
Нет, не могла Радимира взяться в её голове просто так, ниоткуда. Ведь до сих пор Олянка о кошках и не помышляла, с чего бы они стали ей сниться? Неоткуда было взяться таким мыслям и мечтам, не могла она сама Радимиру выдумать.
Следующим вечером Олянка не стала ложиться на коварном закате, дождалась сумерек, но от тревоги сон долго не шёл к ней. Ночь опять выдалась тёплая и душная, в открытое окно воздух еле струился. Ни ветерка, ни свежести — никакого облегчения. Покрываясь испариной, Олянка ворочалась в постели. Спала она отдельно от младших, в своей собственной светёлке; как только выпорхнет она из родительского гнезда, комнату займёт следующая по старшинству сестра — так было задумано. Но «невестина светёлка» мало того что была крошечной и тесной, так ещё и не отапливалась, и зимой Олянка спала одетой, накрывшись набивным пуховым одеялом и овчинным полушубком. Зато окно выходило на юго-восток, и в ясные дни светёлку заливали солнечные лучи. Сидя возле окна за рукодельным столиком, Олянка вышивала, штопала, шила младшим рубашки и портки.