Горьки яблоки из садов «Вторцветмета». В самый благодатный год горьки.
Лесника Некрасова вскоре уволили. За невыполнение плана. Якобы он метлы не связывал, дуги для лошадей не гнул или гнул плохо, шишек мало собрал (у него в обходе и елей-то почти нет). А тут еще история с саженцами… Привезли 16 тысяч елочек, свалили и уехали. Сохнут. Сажать деревца он не обязан, но с сердцем разве справишься? Обратился за помощью к юннатам; двадцать шесть дней проработали дети, засадили три с половиной гектара. От лесника не отходили — тот им о деревьях, о Тургеневе, о целебных травах. Привязались друг к другу «Бирюк» и школьники: летом ухаживали вместе за посадками, 90 дней провели в лесу. О деньгах, конечно, и не думали — не такие наши дети. И вдруг на имя руководителя кружка приходит перевод — на три рубля с мелочью. Лесник узнал, шум поднял: издевательство! И к начальству.
Короче, уволили. Потребовалось вмешательство газеты, Верховного суда РСФСР, чтобы его восстановить в должности. Но охота на него уже началась: через год снова уволили. И снова суд сказал свое слово.
Александра Борисовича Некрасова Мценскому лесхозу, лесничеству на руках бы носить — сложно найти человека, более преданного делу. Но одно из чудес нашей жизни: на всех углах кричим, что требуются дерзкие и талантливые, а рядом предпочитаем иметь покладистых и серых. А как же с принципом: «От каждого по способностям…»? Способные осаждают приемные инстанций, засыпают редакции письмами: уволили, затерли, не нужны мы… Посредственные же в почете «и вежливо жалят, как змеи в овсе…».
Жалят. За ремонт трактора Некрасову ни копейки не заплатили. Надули с оплатой за шишки. Не выдали положенную амуницию — рубашки, ботинки, шинель, пальто-плащ. Директор Мценского лесхоза Николай Васильевич Астафьев упрямо считает, что Некрасов лесник никудышный, даже, как дуб по-латыни, не знает.
— Но ведь деревья гибнут, — обратился к лесничему Н. Федоровской.
— Гибнут дрова, — был ответ.
Конечно, на рояле можно и закусывать — чем не стол. Спили все деревья окрест, подсуши в поленнице на солнечном ветерке — сгорят. Кто-то смотрит на заповедный лес, как на дровяной склад. Кто-то — иначе. Правда, казалось всегда, что дело, при котором состоишь, оставляет след в душе. Люди, с которыми спорит Некрасов, многие годы состоят при лесе. В чащу они входят хозяевами, но странно, невероятно даже: лес не вошел в них — ни гулом могучих вершин, ни трепетом юных ветвей, ни тонкой ракитой из тургеневского рассказа.
Странно? Страшно.
Почему я так много про лес? Потому, наверное, что Тургенев сказал о русской природе такие слова, каких никто до него не сказал. Первые впечатления его детства — синь пруда, шумящие на ветру деревья, птицы, солнце, цветы.