Не у каждого дела бывает осязаемая точка, тот самый конец, который его венчает. В жизненном призвании Федора Прокопьевича — печь хлеб — этого конца не было. Это был непрерывный поток, но в последнее время этот поток словно встретил на своем пути запруду. Хлеб для тех, кто его создавал, вдруг стал помехой в выполнении плана. Если бы хлеб можно было заменить дорогими тортами, комбинат бы процветал. Но заменить нельзя, и все как бы мирились с его существованием.
Федор Прокопьевич перестал приходить на работу пешком, пересаживался на другой номер трамвая и доезжал до самых ворот комбината. Появлялись мысли, что, может быть, это его схватила за плечи и сдавила старость? Первый ее, так сказать, звонок? Но у кого сейчас старость в сорок шесть лет? Откуда же тогда это душевное затишье? И эти по утрам мысли: «Вот еще один день. Буду ходить по цехам, проводить совещания, звонить в управление. Все будет, как всегда, за исключением того, что ни разу не дрогнет сердце от радости — как хорошо мне, а вот вырвется из прорухи сухарный цех, и будет еще лучше!» Однажды он даже поймал себя на мысли, что если бы Семен Владимирович Доля пришел к нему и сказал: «Пошли! Пошли сухари без царапинки и вмятинки!» — он бы поздравил начальника сухарного, постарался бы изобразить на лице радость, но внутри ничего бы не взорвалось и даже не дрогнуло. Нужен был кто-то, кто объяснил бы ему, что с ним происходит. Но не было этого «кого-то». Все, кого он знал, с кем бурно общался в молодости и в последние годы от случая к случаю встречался, не годились в учителя. Вспомнил Серафима Петровича, но того нет в городе, да и чем может помочь старый благополучный человек, чьи жизненные усилия наверняка направлены на сохранение собственного здоровья? Но все-таки снял однажды трубку и набрал номер.
— Это я, — раздался слабый стариковский голос, — позвоните недельки через три, сейчас мне худо, извините, не могу с вами разговаривать.
Федор Прокопьевич забеспокоился. Старику худо, заболел, ему нужна помощь. Набрал еще раз номер. Теперь уже трубку никто не снимал. Не зная, что делать, поднять ли по тревоге «скорую помощь» или сначала все-таки дозвониться, есть же там соседи, вряд ли он один, Федор Прокопьевич вышел в приемную и попросил секретаршу вызвать ему такси.
— Может, лучше позвонить на автобазу? — спросила секретарша.
Он понял, что не сможет ждать ни такси, ни машину с автобазы, бросил на ходу: «Буду через час» — и побежал к лифту. За воротами, на счастье, стояло такси, стал уговаривать шофера, собравшегося пообедать в кафе за углом. Когда понял, что не уговорить, сказал: «Отец умирает», и водитель включил зажигание, такси с места рванулось вперед.