Вид у нее, наверное, был такой, что сейчас она, не дожидаясь ответа, рванет с места, побежит, не чувствуя под собой ног, только бы он не сказал чего-нибудь такого: «С какой стати?» Или: «Не могу, опаздываю». Но он не подвел ее, произнес единственные в мире слова, какие только можно было сказать в эту минуту:
— Тогда уж пошли вместе.
Надо было видеть лица Альки, Володьки и остальных мальчиков, когда они появились на поляне.
— Ты куда пропала? — спросил Алька, не сводя взгляда со стоявшего поодаль Марининого провожатого.
Через три дня, когда Марина вместе с ним приехала на эту же поляну на праздник, Алька отвела ее в сторону и сказала:
— Что ты в нем нашла? Такая заурядность. Когда появился в своем красном шарфе, так было на что посмотреть. Скажи ему, пусть его носит зимой и летом.
Раньше Алька без промаха рушила своими словами Маринины радости, теперь же все ее слова летели мимо. Ни Алька, никто на свете не мог ей сказать о Мише Гуськове больше того, что она о нем знала.
В тот воскресный день они приехали в город на электричке и не расставались до самого вечера. Ходили, ходили, потом Марина вспомнила, что у нее в сумке бутерброды, которые утром завернула в дорогу мама, зашли в какой-то подъезд и съели, потом опять их занесло в лес, но это уже был другой лес, на другой стороне города, так называемый лесопарк, зона отдыха детей и взрослых. Покачались на качелях, посидели в избушке на курьих ножках. Марина сказала:
— Дай мне слово, что летом попробуешь еще раз поступить в институт. Мы вместе поедем. Я тоже могу в архитектурный. Уж такой ствол с дурацким сучком как-нибудь нарисую.
— Подумаем, — отвечал он, — этот вопрос мы еще с тобой обсудим.
— А где мы завтра увидимся?
— Где хочешь.
— Слушай, ведь я не спросила, где ты работаешь.
— Еще спросишь, не спеши.
— Слушай, а чего ты больше всего на свете не любишь?
— Предательства.
— Я тебя никогда-никогда не предам. Ты мне веришь?
— Тебе верю.
Когда они расставались у ее дома, Марина сказала:
— Слушай, только ты, пожалуйста, не думай, что я влюбилась в тебя с первого взгляда.
Он отвел прядь волос, упавшую ей на лицо, и она увидела близко-близко его глаза, мальчишеские и уже взрослые.
— А ты можешь так думать обо мне, — сказал он, — потому что это правда.
Марина замерла. Сейчас он поцелует ее. Но он смотрел на нее внимательно и серьезно, а когда она жалко улыбнулась, поняв, что никакого поцелуя не будет, сказал:
— Жди меня завтра после шестого урока. Я приду. Я знаю, где твоя школа.
С этого дня вся жизнь Марины Полуяновой понеслась в какую-то новую сторону. Мать с тревогой поглядывала на нее: на носу экзамены на аттестат зрелости, самое ответственное время, а дочь, как кто ее подменил, распевает песенки, а если сидит за учебником, то час проходит, не меньше, прежде чем перевернет страницу.