– Это я уже понял. Я спрашиваю о другом…
– Тебе всего-то тридцать шесть! В этом возрасте многие еще даже не начинали жить. Ты красивый и умный. Придет время, и какая-нибудь славная женщина тебя захомутает. Тебе это, поди, кажется невозможным, но попомни мои слова. И не сойти мне с этого места, Аарон, если я не приму ее всей душой. Клянусь, я приму любую женщину, какую ты приведешь в мой дом.
– То есть как в прошлый раз? – спросил я.
– А ты вспомнишь былое и скажешь: поверить не могу, что когда-то мне казалось, будто жизнь моя кончена.
Меня больше угнетает, что жизнь моя все еще продолжается, мог бы я сказать, но не стал, ибо не хотел сочувственных излияний.
Однажды вечером я подъехал к своему дому (Дороти пока больше не появлялась) и прошел туда, где некогда стоял дуб. Дерево убрали, даже пень выкорчевали, а яму засыпали щепками. Это Гил все устроил. А я, помнится, оплатил немалый счет за работу.
Появись, Дороти, думал я, посмотри, что переменило всю нашу жизнь. Но вместо нее появилась старая Мими Кинг, жившая через дорогу. Я увидел, как она пробирается через мои кусты бересклета. На сей раз без кастрюльки, однако в фартуке. На седой голове ее подпрыгивали розовые папильотки.
– Надо же, Аарон! – крикнула она. – Как хорошо, что ты здесь! Из кухни глянула в окно – а вон он ты!
– Привет, Мими.
Отдуваясь, старуха подошла ко мне и посмотрела на засыпанную яму:
– Грустное зрелище, скажи?
– Что ж, дерево это прожило хорошую долгую жизнь.
– Сволочь такая.
– Мими, сколько уже прошло, как умер твой муж?
– Нынче будет тридцать три года. Нет, тридцать четыре. Представляешь? Вдова я уже дольше, чем была женой.
– А он когда-нибудь тебе, так сказать… являлся?
– Нет. – Похоже, вопрос ее не удивил. – А я ждала. Шибко хотела его увидеть. Поначалу даже громко звала, умоляла явиться. И ты зовешь доктора Росалес?
– Зову. – Я набрал воздуху в грудь. – И порой мне кажется, что я ее вижу. – Я искоса глянул на Мими, но не прочел ее отклика. – Я понимаю, я выгляжу чокнутым. Но я это так объясняю: она, видимо, не хочет, чтобы я печалился. Видит, что я страдаю, и потому на минутку является.
– Чушь собачья, – сказала Мими.
– Да?
– Думаешь, я не печалилась по Деннису?
– Нет, я к тому…
– Я, по-твоему, не страдала? Но надо было жить дальше. А как иначе-то, когда трое малолетних детишек на шее и они во всем от тебя зависят? Со мной-то никто не нянькался.
– Да и со мной тоже, – сказал я.
Но Мими уже закончила разговор. Отмахнулась морщинистой рукой и пошла к дороге.
Я спросил у коллег. В день рождения Чарлза мы сидели за именинным тортом, угощаясь шампанским в бумажных стаканчиках. Похоже, вино придало мне храбрости.