Терентий украдкой поглядывал на постаревшее, с веером морщин возле глаз лицо сестры, с грустью думал: «Не получилось у человека счастья. Мужа убили, а другого, видать, не нашла. Так одинокой и осталась». И, придирчиво осмотрев еще раз аккуратно прибранную комнату, Терентий спросил:
— Комната теперь твоя?
— При деле я теперь, — сказала Анна. — В доме четыре комнаты. Те, что побольше, семейным дали, а мне эту.
— Ишь ты! — усмехнулся Терентий, довольный. — Значит, Советская власть и вас, слуг господских, не обошла. Ну, а господа-то где твои?
— Сбежали, — оживилась сестра. — И хоромы бросили. Теперь там ребятишки живут, которые без родных остались.
— Детский приют, значит? Дельно.
— Сказывают, сам Ленин так указал.
— Ежели люди говорят, значит, правда, — заметил Терентий.
— А я при детишках, — продолжала Анна. — Присматриваю за ними, белье ихнее стираю.
— Это святое дело, — одобрил Терентий. — Наш комиссар, а он головастый мужик, так толкует: ребятня — наше будущее.
Время уже перевалило за полночь, когда Анна спохватилась:
— Что ж это мы сидим? Устал небось? Ложись-ка спать. А мне ребятишкам белье надо постирать.
Луна светила в окно. Терентий снял гимнастерку, достал кисет. Спичек не было, и он пошел на кухню.
Низко склонившись над корытом, Анна стирала белье. На полу, точно вата, пушилась мыльная иена. На широкой скамейке, рядом с отжатым бельем, Терентий увидел картонную коробку из-под галет и оторопело остановился.
— Откуда это у тебя? — сердито спросил он.
Анна подняла голову.
— Ты чего, Терентий?
Он провел пальцем по крышке коробки, на которой красовался жирный номер его полка:
— Откуда это у тебя?
— Так я ж говорила — детское белье.
— Не белье, а коробку где взяла?
Анна улыбнулась, поправила выбившуюся прядь русых волос.
— С работы принесла. Сегодня из Москвы ребятам продуктов прислали. Крупа и даже сахар был. Ленин прислал. Он часто ребятам продукты присылает. Сказывают, ему из деревни мужики привозят. Вроде подарков. А он все ребятам отправляет. Такой уж человек. Вот и сегодня прислал. Продукты на кухню сдали, а коробку-то я для белья приспособила.
— Ну и ну!.. — и Терентий, забыв прикурить, вернулся в комнату.
Он долго не мог уснуть и старался припомнить все, что раньше слышал о Ленине от солдат, от комиссара, который много раз видел Ильича и даже разговаривал с ним. Думал об истории с посылкой. И Терентию казалось, что все доброе, все прекрасное, все хорошее, которое может быть в людях, собрано в сердце Ленина.