Три государства, принявшие на себя ответственность за наследие Александра, имели сомнительную легитимность. Власть, доставшаяся из рук Фортуны, зиждилась на престиже монарха, которого всё чаще обожествляли, как и его супругу, на огромных богатствах, которые были накоплены в ходе завоевания и продолжали расти благодаря торговле, но концентрировались в руках вельмож, тогда как общественное неравенство становилось вопиющим, наконец, на армии, которая почти постоянно пребывала в действии, непрестанно совершенствовалась, в которой бронетранспортерами служили азиатские слоны, в которой метательные орудия достигли невиданной прежде эффективности, получив возможность метать снаряды массой 80 кг на 150 м. Однако у этих трёх государств был объединяющий фактор, единственный, — греческий язык: он сменил арамейский, на нём говорили повсюду, от Инда до Яксарта (Сырдарьи), от Александрии до Марселя, и он в отсутствие политической империи создал-таки культурную империю, империю эллинизма. Парадоксальным образом последняя будет развиваться как раз тогда, когда политическое могущество этих государств станет снижаться.
С приходом македонского завоевателя старый мир окончательно погиб и родился другой. Исчезли все великие цивилизации древности — месопотамская, египетская, иранская, индская, но на их руинах возникли другие, синтетические, которые цементировал эллинизм. Преобладание мелких полисов, локального патриотизма уступило место преобладанию больших государств. Повсюду возродился имперский идеал, проводившийся в жизнь Киром и Дарием и перенятый Александром, — в Индии, в Италии и даже в далёком Китае.
Нравы, несомненно, пришли в упадок, но никогда ещё не было такого обилия идей, таких встреч народов, традиций, столь многочисленных обменов мнениями и предметами, никогда ещё люди не видели перед собой столь широкого горизонта. Нигде это не было заметно лучше, чем в Александрии, гигантском городе, который сверкал самым ярким блеском благодаря своим библиотеке, музею, маяку и где скоро напишут Септуагинту. Но и другие города, как Пергам, имели далеко не бледный вид. Философия и наука совершали переворот в умах. Это была эпоха Платона, Аристотеля, Евклида и его математики, а также эпоха пергамента, заменившего прежний папирус...
СЕЛЕВКИДЫ
Вся история империи Селевкидов, потомков Селевка Никатора, которые унаследовали александровскую Азию, — не более чем долгая агония, непрерывное отступление, распад, даже если отдельные монархи оказывались энергичными и пытались действовать. Она продлилась немногим более века, потому что с тех пор, как Селевкиды стали править только небольшим сирийским царством, ничего имперского в их истории уже не осталось. Было ли в ней что-нибудь полезное? Несомненно, ведь нет такого даже бесплодного дерева, которое бы не давало, за отсутствием плодов, благодетельную тень — но надо быть крайне снисходительным, чтобы признать это! Она породила иллюзию: отсчёт лет по селевкидской эре, называемой ещё греческой, которую начали с осени 312 г. до н. э., используется до наших дней в мелких сирийских общинах.