– Если пряжка с ее сумки, значит, Аннализа в беде. Значит, мне здесь нечего рассиживаться. Надо сумку искать.
– Ник, расслабься.
С закрытыми глазами я ощутила на лбу его дыхание. Мы молчали, но снизу доносились голоса покидавших паб.
– Не представляю, как быть с домом, Тайлер.
Зря я пробовала свинину. Теперь вот нужно делать глубокие вдохи, а то, чего доброго…
– Я там спать не могу.
– И не надо, – оживился Тайлер. – Диван раскладывается. Я на нем лягу, а ты спи на кровати. У тебя вид измученный.
– А сплетни?
– Ну хоть сегодня останься. Никто же не знает, что ты здесь.
Я снова положила голову ему на плечо. Закрыла глаза; не столько ощутила прикосновение его пальцев к затылку, сколько догадалась о нем. Тайлер чуть шевелил мои волосы, но сокровенного в этом было больше, чем в близости как таковой.
Или, может, близость как таковая – это когда человек все твои тайны знает, а не уходит. Сидит с тобой рядом, приносит тебе любимую еду, убаюкивает невесомыми прикосновениями.
– Ник, я тебе говорил, что у тебя волосы красивые?
Я улыбнулась. Отогнала мысли о завтрашнем дне. Вполне может статься, что однажды я приду сюда – а Тайлера на месте не будет. Вполне может статься, что я затеряюсь в лесу, обронив напоследок пряжку от сумочки. Вариантов для каждого из нас всего два: либо пресловутая «коробка», либо земля; и никто не задержится, не полюбопытствует, что с нами сталось, что от нас осталось.
Я оторвалась от плеча Тайлера, поменяла положение – оказалась сверху. Захватила его торс обеими ногами. Обняла за шею, запустила пальцы в волосы.
– Погоди, Ник. Ты что, думаешь, я для этого… Я ж совсем не потому…
Я стянула блузку через голову, отметила, как его взгляд скользнул к шраму на моем плече – и сразу переместился вбок. Так всегда бывало. Тайлер впился пальцами мне в бедра, зафиксировал меня. Ткнулся лбом в мое голое плечо. Задышал прерывисто. Возвращение домой связано с сантиментами, уютом, ностальгией. Для одних это мамино печенье, для других – пес или кот, что свернулся в ногах; для третьих – гамак во дворе. Для меня – это Тайлер. Это уверенность: вот живет человек, которому все версии меня известны, сколько их ни есть, одна в другую спрятанных; человек, знающий, что и из чего я выбирала, что и кому врала, что потеряла. Человек, который со мной, несмотря ни на что.
– Дожидаешься, пока я скажу «ну пожалуйста»? – спросила я.
Его дыхание щекотало ключицу, слова были как поцелуи, поцелуи – как слова.
– Нет. Не дожидаюсь.
Он взял мое лицо в ладони и запрокинул, словно чашу.
Потому что таков уж Тайлер – всегда дает именно то, что мне требуется.