Слова Аннализы ускользали, как дым. Приходилось делать над собой усилие, чтобы улавливать их.
– Где-то за неделю до пропажи Коринны мне подарили новый фотоаппарат. С функцией ночной съемки. Вот я и щелкала напропалую. А ваш дом всегда жуть на меня наводил. Когда помладше была, думала, там призраки кишмя кишат. Как погляжу в вашу сторону, сквозь деревья… – Аннализа передернула плечами. – Может, это потому, что твоя мама умерла. Но потом ведь все цветы в палисаднике зачахли. Мне представлялось, что смерть – она вроде заразы…
Словно от укуса смерти, яд пошел распространяться из сердца дома дальше – в палисадник, во двор.
– Ну и вот, я сделала эти снимки после ярмарки, но ничего на них разглядеть не могла. Засунула куда-то в стол, а уж потом, в выпускном классе, мне купили новый компьютер, весь такой навороченный, и тогда я занялась старыми снимками. Пришлось повозиться, зато и результат налицо.
Как на поляроидном снимке, от ее слов тени начали оживать.
– Гляди-ка – аж позеленела! Ник, ты не знала, что ли? Не подозревала даже?
Позеленела я оттого, что чувствовала – сейчас меня стошнит. В кухне воздуха не хватало. Снимки открылись Аннализе в восемнадцать лет – а это опасный возраст. В восемнадцать парни одержимы неконтролируемыми эмоциями. Они импульсивны, они напряжены, как змеи перед выпадом и смертельным укусом. В восемнадцать неодолимой становится тяга девчонок ко всему смутному и неуловимому. Ко всему потустороннему.
– Нет, – ответила я и попыталась выхватить снимок. – Убирайся отсюда ко всем чертям, Аннализа.
Она по-птичьи склонила голову.
– Думаешь, Ник, я помалкивать буду?
С мерзкой улыбочкой она взяла сотовый, забегала по клавишам длинными, тонкими пальцами.
– Ты что делаешь? А ну-ка, прекрати!
Аннализа повернула телефон ко мне экранчиком, чтобы я могла прочесть имя абонента.
– Помнишь брата Байли Стюарт? Сейчас он – офицер Марк Стюарт. Так вот, мы с Марком в школе вместе учились.
В поле моего зрения наметились те же изменения, что на старой фотографии – изображение с краев поблекло, расплылось. Я видела только экранчик сотового. Только текст эсэмэски, набранный Аннализой: «У меня есть вопросы по делу Коринны Прескотт. Готова обсудить их в любое время».
– У тебя времени – до утра. Потому что утром Марк Стюарт проснется и прочтет мое сообщение.
В горле пересохло. Взгляд снова упал на фотографии. Со мной и наяву. В ушах звенело, воздух искрил.
– Откуда мне знать, что ты эту гадость копам не отнесешь?
– Ну не отнесла же пока.
– Пока?
– Видишь ли, несколько лет назад я оставила снимки твоему отцу. С такой же точно запиской. – Аннализа подвинулась ко мне. – И он заплатил. Он продолжает платить. Как думаешь, Ник, почему?