– Погоди, погоди. Я не понял: что происходит?
Я выдала некоторые факты. О девушке, что пропала десять лет назад. О другой девушке, которая пропала на днях, чем вызвала у полиции всплеск интереса к тому, давнему случаю. Получилось отрывочно и истерично. Сквозь слезы.
– Я разберусь, – сказал Эверетт.
– А мне что делать? К кому идти?
– Не волнуйся. Позвони в лечебницу, дай им мой телефон, скажи, чтобы связались со мной, если хоть кто-нибудь – неважно, кто – станет искать встречи с твоим отцом. Припугни: если допустят такое, мы их засудим. Правда, прецедентов не было, но им про это знать необязательно.
Я все сделала, как велел Эверетт. Позвонила Карен Аддельсон; не дрогнув голосом, изложила автоответчику свои требования (трижды отрепетированные перед зеркалом). Затем набрала Дэниела, передала слова Байли и наставления Эверетта. Снова попыталась связаться с Тайлером. Думала и ему оставить голосовое сообщение, но решила, что лучше не надо. Любая запись – хоть на бумаге, хоть звуковая – может стать уликой, если копы снова начнут выколачивать из нас показания. Они и так уже считают, что у Тайлера был мотив. И прецедент с голосовым сообщением был. Еще тогда. Его тоже подшили к делу Коринны Прескотт, он пылился в виртуальной «коробке».
Коринна оставила Джексону сообщение. «Прости», – сказала она, и голос ее надломился. Совсем не похоже на Коринну – извиняться, да еще с запинками. Женщина-следователь, присланная из столицы штата, дала мне прослушать запись. Пыталась по моему лицу понять, знаю я, о чем Коринна речь ведет, или нет. «Прошу тебя, Джексон, вернись. Пожалуйста. Я буду на ярмарке. Там меня найдешь. Я на все согласна. Только не делай этого. Пожалуйста, не надо».
Джексон клялся, что они на ярмарке не пересеклись. Ну а если пересеклись? Речь ведь о встрече шла, верно? Мольбы на автоответчик плюс исчезновение – в нашем городе этого достаточно, чтобы получить клеймо «виновен».
* * *
Услышав писк автоответчика Тайлера, я нажала «отбой» и принялась обшаривать дом. Папа говорил о скелетах. Нужно их найти. Нужно их найти первой.
НАКАНУНЕ
День 10-й
Мне не спалось. Я не могла спать, не могла отделаться от ощущения, что как раз перед моим приходом кто-то был в доме, но скрылся. Вскоре после полуночи я вышла на заднее крыльцо – вдохнуть прохладного воздуха, прояснить мысли. Уселась на ступенях, однако фонарь не зажгла – иначе выставила бы себя на обозрение, потому что наш лес – он, как выразился папа, с глазами.
Я вперила взгляд в ночь, различая в ней тени. Они скользили на границе сознания – то исчезали за этой границей, то выныривали. Как облака, что застят луну. Как темные силуэты, которые замечаешь боковым зрением – и считаешь чудовищами.