Некоторые могут решиться уйти из жизни только потому, что их собственная жизнь им покажется жёстко запрограммированной в той их подчинённости, которая сглаживает любые их желания как асфальт катком, а любые проявления самостоятельности кажутся чреваты наказанием.
Но мир от поколения к поколению движется к мудрости, как и каждый отдельный человек. Правда, происходит это не всегда в течение одной жизни. Мир дискретен в проявлении своих основных свойств в каждом человеке. Но он непрерывен в Потоке.
Если мир становится осмысленнее, означает ли это, что он становится серьёзней? Вряд ли. Ведь мизантропия, ненависть к человечеству, как зеркало абсолютной серьёзности, мании или паранойи всё менее проявляется в людях и всё менее сковывает их отношения.
Мудрец играет с жизнью, весело, искренне, по-детски. Он не может ей угрожать, как это делает мизантроп. Хочется, чтобы многие из нас поняли, что характер мизантропа — человеконенавистника — пока что слишком часто прорывается наружу из каждого из нас, уничтожая иногда всего лишь крошечные ростки любви, о которой человек столько мечтает.
Жизнь без разума — это и есть ненависть. Так можно жить, познав лишь несколько приёмов по добыванию денег. Познав же хитрости общения, можно жить уже лучше. Но лишь знание смысла существования даёт человеку возможность проявить в истинно духовном самое прекрасное, что у него есть — это его самостоятельность.
Ведь только реализация собственного грандиозного замысла может вдохновить его на бессмертие даже при такой короткой жизни, как у нас.
Бессмертия без духовности не существует — агрессия делает жизнь смертной.
Чтобы подавленность не гнала человека к могиле самоубийцы, ему дано было чувство собственного превосходства над другими и человеческого достоинства, что однако попиралось налево и направо такими же, как и он сам «богами» в собственных глазах и ничтожествами в глазах ближних.
Чтобы человеку стать Богом и в собственных глазах и в глазах других людей, необходимо признать своё ничтожество, как и ничтожество другого, величие другого, как и своё собственное, но и одновременно — вероятность существования себя или любого другого в любой момент времени, не равную единице.
Для мизантропа это равносильно появлению убийцы — страху смерти, — а для мудреца, ведущего духовную жизнь, — всего лишь чувства юмора, соломинки, которая может оказаться крепче многих и многих канатов при кораблекрушении.
Мизантропия и юмор — это полюса отношений. Безысходность мизантропа ведёт человечество к наслаждению пропастью, оптимизм творца — к наслаждению полётом, а юмор мудреца — к наслаждению смыслом