— И что дальше? — я передернул плечами. Словно чью-то смерть увидел.
— А потом он умер. И королевства не стало. — Закончил миссар и обернулся. Снова ежусь от его взгляда.
— Как? — заикаясь, спрашиваю. Какая-то не правильная сказка.
— Бунт, восстание, предательство, — коротко, жестко.
— Почему? — удивляюсь.
— Потому что он не смог стать настоящим королем, — столь же непонятный, как и сказка ответ.
— Я не понимаю, — хмурюсь, отвожу взгляд.
— Он остался человеком, — продолжил он. Чувствую на себе его взгляд. Неприятно. Тихие шаги и шорох закрывающейся двери.
Поднимаю глаза, смотрю в пустоту спальни, слышу печальный стук дождя, который просится в комнату. Странные сказки рассказывает миссар. Непонятные. Или… может, я просто не хочу понимать?
Никто.
Считаю дни по количеству появляющихся лучиков света сквозь щели. Они сначала несмело пробиваются внутрь, пронзают клетку насквозь, упираются в противоположную стену. А затем медленно, незаметно для глаза ползут вниз, делаю круг, вновь поднимаясь и пропадают, растворяются в подступившей темноте. Один круг — один день. Много таких кругов. Мимо ходят люди, разговаривают о чем-то. Лишь обрывки фраз, невнятные слова, но я жадно хватаю каждое, пытаюсь сохранить, чтобы не сойти с ума.
Иногда подходит к стене странный, неприятный человек, шепчет что-то хмуриться. Боюсь его. Есть в нем что-то неуловимо знакомое. То, что напоминает о серой пыли бесполезных земель, горячем пламени далекого пожара, в ушах звучат чьи-то крики. Долго потом пытаюсь успокоиться, прогоняю эти картинки неясного прошлого. Но даже когда этот человек уходит, мысли не отпускают. Окружают, набрасываются, перемежаются со странными видениями дивного города с яркими огнями огромных окон.
Поначалу, даже не обращаю внимания на странную музыку. Она то растягивается в грустную мелодию, то пускается в пляс веселым ритмом. Завораживает, подстраивает под себя стук сердца и дыхание. Потом к ней присоединился звон. Вначале он портил впечатление, выбивался, звучал невпопад. Музыка спасет от ловушки мыслей. Возвращает в мрачную реальность.
Сквозь щель в стене видны костры, яркое пламя высоко поднимается, пропадает там, где мне не разглядеть. На земле доски, накрыты цветастыми пушистыми коврами. А под мелодию танцуют девушки. Очень красивые, в полупрозрачных платьях. Звенят браслетами, извиваются тонкие фигурки в ярком зареве костров. Лишь у одной не получается. Она сбивается, падает. Но я вижу, что старается.
Отчего-то, кажется, что мы похожи. Одинаково заперты в клетке, которая для каждого из нас своя. У меня ошейник, цепь и четыре стены. У нее браслеты, тонкая ткань платья, что не спасает от холода и боль от ударов странными палками. Когда их наказывают, хочется выть, бросаться на стены. Несправедливо. Эта боль, которая чувствуется даже на расстоянии, сквозь толстые стены рушит всю красоту представления. Кажется обидным обманом. Чувство, как там, на площади, когда люди радовались смерти других. Почти то же самое. Сколько горя спрятано за внешней красотой танца.