В конце концов он попал мне кулаком в лицо. Острая боль пронзила меня — от носа прямо в мозг. Я задержала дыхание, чтобы приглушить боль. Но это не помогло. Из моих глаз полились слезы, и дядя Хасан прекратил бить меня.
С тех пор у меня переломана носовая кость.
И даже ночью нас, девочек, редко оставляли в покое, потому что наш двоюродный брат Али, который был на семь лет старше меня, регулярно приставал к нам. Мне кажется, что у него было не все в порядке с головой. Едва только на улице темнело, он вставал и крался по дому. Тихо, как джинн, он открывал дверь в нашу комнату. Затем он залезал под наши потертые одеяла и прижимался к той девочке, которая лежала к нему ближе всего.
Для меня это был самый большой ужас, который мне приходилось испытывать: едва слышное щелканье суставов, когда он приближался к нам, его дыхание, которое я чувствовала у себя на затылке, его твердый член на своем теле.
В таких случаях я оказывалась парализована страхом и не могла ничего сказать. Я на ощупь тянулась к своим старшим сестрам, Рабие или Джамиле.
Они просыпались.
— Что случилось?
Я не могла ничего сказать.
— Что, Али опять тут?
Я молчала.
— Али, пошел вон! Мы знаем, что ты здесь.
И тогда Али исчезал. Но он возвращался снова. Каждую ночь. Много раз. Не успевали мы заснуть, как снова чувствовали, что кто-то зашел в помещение. Целыми ночами я не могла заснуть из-за Али. Целыми ночами я не решалась дышать. Али был моим кошмаром.
Позже, едва мне исполнилось тринадцать лет, Али меня чуть не изнасиловал. Дома никого не было, а я стирала белье. Али вошел во внутренний двор и стал вести себя очень мило. Он не хватал меня за руку так грубо, как обычно, после чего у меня несколько дней держались следы его пальцев в виде синяков, очень заметных, а сказал:
— Уарда, любимая моя, ты работаешь слишком много. Я сегодня сам постираю свои трусы.
Я терпеть не могла стирать трусы Али, потому что на них всегда оказывались пятна спермы и фекалий. Он не был чистоплотным, но его предложение обеспокоило меня. Я догадывалась, что тут что-то не так, и надеялась, что он снова исчезнет, прежде чем вытворит что-нибудь.
— Да защитит меня Аллах, — прошептала я.
На Али была джеллаба, стояла жара. Он, как тигр, ходил взад-вперед по внутреннему двору, туда-сюда. Туда-сюда. Затем он пошел в дом.
— Уарда, этот кассетный магнитофон не работает. Ты не могла бы посмотреть, что с ним?
Я знала, что это ловушка. Но у меня не было никаких шансов. Мы были дома одни. Если я не послушаюсь, Али побьет меня. Я быстро прошмыгнула в комнату, воткнула вилку магнитофона в розетку и хотела выскочить на улицу, но было уже слишком поздно. Али захлопнул дверь и закрыл ее на засов.