Санджай помчался к 9-й улице, на бегу чуть не врезавшись в фонарный столб, сделал крутой поворот и кинулся на Шестую авеню.
— Подождите! — взмолился он, задыхаясь.
Хлоя, уже поворачивавшая на переход, обернулась. Санджай настиг ее и замер перед ее креслом.
— Мне стыдно за мое поведение только что в холле, но при Дипаке я не…
— С меня довольно вчерашнего ожидания, — перебила его Хлоя. — Из-за вас я опоздаю в студию, пустите!
— Сначала объясните, чем я вызвал ваш гнев.
— Разве у меня разгневанный вид?
— Честно? Да.
— Я ни о чем не просила, ничего не предлагала, но вы… Это была игра, пари? Удастся ли вам соблазнить девушку в инвалидном кресле? У вас было право передумать, но элементарная вежливость требовала по крайней мере мне ответить.
— Со вчерашнего дня каких только упреков я не слышу, но сейчас ничего не понимаю!
— Скажете, что не прочли записку, которую я вам оставила на конторке?
— Когда мы мне ее оставили?
— Вчера вечером, чтобы вы пришли и прочли. Я отдала ее Дипаку, а он человек надежный. Так что не рассказывайте мне сказки.
— Вряд ли я смог бы ее прочесть, потому что был в тюрьме.
— Час от часу не легче! С каждой встречей вы предносите мне все больше сюрпризов! Вы сбили женщину?
— Как смешно! Полагаю, вы слыхали о пропаже ожерелья? Я — подозреваемый номер один.
— Скажите мне, что вы не виновны!
— Это, пожалуй, слишком. Но я и вправду не виноват. Что было в вашей записке?
— Вам пока рано об этом знать. А теперь пропустите, я могу опоздать.
Санджай остановил такси, уже привычным движением поднял Хлою и посадил в машину, убрал в багажник кресло и плюхнулся рядом с ней на сиденье.
— Угол Двадцать восьмой улицы и Седьмой авеню! — скомандовал он водителю.
Через десять минут они были на месте. Санджай проводил Хлою к дверям здания, где находилась студия.
— Так о чем говорилось в вашем письме? — не отставал Санджай.
— Что я согласна, — ответила она, толкая дверь.
— Согласна на что?
— Не на что, а с чем. С вашей теорией о конце света и счастье напоследок. Даю вам сутки на искупление вины. Приходите за мной завтра в половине шестого.
— Почему не сегодня?
— Сегодня я занята.
Начало любовных историй странно и парадоксально. Оба испытывают страх, боятся признаться в том, что думают только друг о друге. Они готовы отдать себя целиком, но при этом берегут силы, экономят счастье, не желая его расходовать. Новорожденная любовь безрассудна и ранима.
Санджай, хоть и изрядно опоздал, пришел на встречу в безмятежном настроении. Сэм уже привык к его своеобразной пунктуальности по-мумбайски. Увидев друга у стойки информации, Санджай приготовился к худшему: этим утром ему, видимо, придется выслушать кучу упреков и долго оправдываться. Тем не менее Сэм не стал его ругать и вообще, судя по всему, был в превосходном настроении. Он не произнес ни слова, пока не вошел в лифт, где вежливо попросил Санджая нажать на кнопку.