— Мастер, сразу видно! — воскликнул он.
— Очень смешно! — огрызнулся Санджай.
В конце рабочего дня Санджай заторопился на Пятую авеню. После церемонии смены караула Дипак поехал навестить Риверу.
В больнице он сначала не решался рассказать об истории с ожерельем, но, поскольку он не умел врать, а Ривера то и дело спрашивал, чем он так озабочен, он сдался и рассказал все как есть.
— Я даже не знал, что у нее есть такое дорогое ожерелье, — задумчиво проговорил Ривера. — Уверен, не будь оно подарком мужа, она давно бы его продала. Ведь она не купается в золоте.
— Мне ничего об этом не известно. Я в их жизнь не лезу, — отозвался Дипак с отсутствующим видом.
— О чем ты думаешь?
— Каким образом неведомо кто сумел войти в дом и остаться незамеченным? Мы всегда на месте.
— Не всегда, — возразил со вздохом Ривера.
— Очень тебя прошу, не задавай мне этот вопрос! Нет, мой племянник совершенно ни при чем.
— Я не собирался об этом спрашивать.
— Главное, не задавай этот вопрос себе.
— Тогда кто? И как?
— Кто у нас любитель детективов? Вот ты и ищи преступника!
— Будем рассуждать по порядку, — начал Ривера с видом опытного старого сыщика. — Мотив на поверхности — деньги. Теперь поразмыслим о том, как действовал грабитель…
Сидя в кровати, Ривера погрузился в раздумья, а Дипак, развалившись на стуле, — в глубокий сон. Прошел час. Дипак вздрогнул и проснулся от вопля Риверы:
— Удар нанесен изнутри!
— Ты о чем?
— Пошевели мозгами! Если бы копы увидели кого-нибудь на пленке, они бы уже предъявили нам фотографию для опознания. Выходит, вор не входил и не выходил, и понятно почему: он находился в доме! Раз ты ручаешься за племянника, то это…
— Ну кто?
— Никто. Забудь мою болтовню. Не надо было мне налегать сегодня на успокоительные.
— Не пори чушь, при мне ты не принял ни одной таблетки!
— Все равно я устал, ты тоже.
Дипак понял намек, взял плащ и ушел еще более озадаченный, чем раньше.
Его настроение ничуть не улучшилось, когда он пришел домой и увидел Лали в ужасном состоянии. Жена сидела за пустым кухонным столом. Ни приборов, ни ужина — ей было не до того.
— Мой племянник угодил в тюрьму! — простонала она, едва сдерживая слезы.
— Милая, его просто задержали, а потом отпустили, — сказал Дипак, опускаясь перед ней на колени.
Крепко обнимая Лали, он успокаивал так нежно, как только мог.
— Они сделали это, чтобы его напугать, — продолжал Дипак. — Наверное, надеялись добиться признания, но Санджай ничего им не сказал, потому что ни в чем не виноват.
— Разумеется, не виноват! Эта страна была землей обетованной для таких иммигрантов, как мы. Мы вкалывали до изнеможения, из чувства долга и из благодарности — и погляди, как с нами поступают! Иностранцы для них — преступники. Если это и есть сегодняшняя Америка, лучше мне вернуться в Индию.