— Окажись я твоей студенткой, я была бы самой худшей. И это меня радует.
С этими словами Хлоя отъехала от столика и направилась к дверям.
На выходе из кафетерия Джулиус ее догнал:
— Ничего не выйдет, все сразу увидят, что это саботаж.
— Ничего они не увидят, у меня все продумано до мелочей.
— Все шишки посыплются на твоего лифтера.
— У него будет алиби. Он же совершенно ни при чем!
— В лучшем случае ты выиграешь две-три недели.
— И спокойствие для тебя. Тебе ли жаловаться? — И Хлоя покатила быстрее.
— Уймись! У меня такое впечатление, что я уже на скамье подсудимых. В конце лета меня должны принять в штат факультета, в этом году решается мое будущее. Вот я и вкалываю как одержимый! Вспомни, как было раньше: когда ты пропадала на съемках своего легкомысленного сериала, разве я сетовал на твое отсутствие, разве упрекал тебя за каждую неделю, проведенную на Западном побережье? Нет, я уважал твой труд и стойко мирился с одиночеством.
Она резко остановила кресло и обернулась:
— У моего легкомысленного, как ты говоришь, сериала были миллионы зрителей. Наша жизнь изменилась, но ты проявил постоянство. Пойми, я не могу вечно быть перед тобой в долгу и чувствовать себя виноватой.
Джулиус погладил ее по щеке.
— «Лучше всего у нас получается то, что мы делаем по доброй воле», — повторил он. — Когда я с тобой, я не ощущаю принуждения.
— Оставь свои красивые речи для студенток и забудь все, что я наговорила. Мне меньше всего хочется ссорить тебя с твоими священными принципами.
— А ты забудь свой неосуществимый проект. Постарайся сосредоточиться на светлой стороне происходящего: если лифт переделают, мы сможем выходить из дому, когда нам вздумается.
— Конечно, ты прав, — спокойно ответила она.
— Быть правым — моя профессия, — отозвался Джулиус любезным тоном.
Он пообещал позвонить ей вечером, может, даже поужинать вдвоем, общаясь по видеосвязи. Потом поцеловал — украдкой, потому что вокруг сновали студенты, — и заторопился в аудиторию.
Хлоя поехала вдоль Вашингтон-сквер-парка по 4-й улице. Она была глубоко разочарована, но, вопреки тому что сказала Джулиусу, вовсе не собиралась отказываться от своего плана.
Ривера наблюдал за задремавшим в кресле Дипаком. Он охотно дал бы ему поспать, если бы не смертельная скука.
— Спасибо за книжку, — проговорил он нарочито громко.
Дипак вздрогнул и сел прямо.
— Ты отлично знаешь, что книга не от меня.
— Но принес ее ты.
— Тебе еще не опротивели детективы?
— Нет, это хорошее развлечение.
— В них всегда одно и то же: преступление, пьяница-полицейский, следствие, неудачная любовь и в конце изобличенный преступник.