Артур поежился.
– Думаешь, Сэнсам и впрямь подстроил, чтобы нас убили в монастыре Кадока?
– А кто еще?
Сэнсам, как мне помнилось, первым связал символ на щите Ланселота с именем Христа, Сэнсам довел христиан до безумия, вознесшего Ланселота на трон. Вряд ли епископ верил в скорое пришествие Христа, просто хотел сосредоточить в своих руках как можно больше власти, и Ланселот его в этом смысле устраивал. Если Ланселот закрепится на престоле, бразды правления перейдут к мышиному королю.
– Мерзавец, – с ненавистью произнес я. – Надо было убить его десять лет назад.
– Бедная Моргана, – вздохнул Артур. Потом скривился. – Что мы сделали не так?
– Мы? – возмутился я. – Мы все делали правильно.
– Мы так и не поняли, чего хотят христиане. Впрочем, что толку, если бы даже поняли? Их не удовлетворит ничего, кроме окончательной победы.
– Дело не в нас, – сказал я, – дело в календаре. Они взбесились оттого, что близится пятисотый год.
– Я надеялся, – тихо проговорил Артур, – что мы спасаем Думнонию от безумия.
– Ты дал людям мир, – сказал я, – и вместе с миром – возможность растравлять свое безумие. Если бы мы все это время сражались с саксами, их силы уходили бы на войну и на выживание, а так мы дали им возможность впасть в полный идиотизм.
Он пожал плечами.
– Что делать теперь?
– Теперь? – переспросил я. – Сражаться!
– Как? – горько спросил Артур. – Саграмор воюет с Кердиком. Кунеглас даст нам воинов, а Мэуриг – нет.
– Не даст? – встревожился я. – Он же принес клятву Круглого стола!
Артур печально улыбнулся.
– Эти клятвы, Дерфель, как они нас преследуют. А в наше скорбное время люди стали легко к ним относиться. Ланселот ведь тоже принес клятву, разве не так? Мэуриг заявил, что если Мордред мертв, то отсутствует и casus belli[2]. – Он горько процитировал латынь; я вспомнил, как Мэуриг говорил те же самые слова перед Лугг-Вейлом и как Кулух передразнивал его, превратив мудреное выражение в «козу съели».
– Кулух придет к нам на помощь, – сказал я.
– Сражаться за земли Мордреда? Сомневаюсь.
– Сражаться за тебя, господин, – отвечал я. – Ибо если Мордред убит, то король ты.
Артур горько улыбнулся.
– Король чего? Глевума? – Он хохотнул. – У меня есть ты, Саграмор, те воины, которых даст Кунеглас, а у Ланселота – Думнония и Кердик.
Некоторое время он шел в молчании, потом улыбнулся кривой улыбкой.
– Некогда у нас был союзник, хоть и совсем не друг. Элла воспользовался отсутствием Кердика, чтобы снова захватить Лондон. Может быть, они с Кердиком друг друга поубивают?
– Эллу, – сказал я, – убьет не Кердик, а собственный сын.