– Я объявил сбор, – продолжал Артур, – чтобы мы приняли Ланселота в число посвященных.
Я знал, что к этому идет. Гвиневера обратилась ко мне с такой просьбой год назад. Я думал, что она отказалась от своей затеи, но теперь, перед началом войны, тема всплыла снова.
Я отвечал вежливо:
– Не лучше ли подождать, пока мы разобьем саксов? За это время, не сомневаюсь, у нас будет случай увидеть Ланселота в бою.
До сих пор никто из нас не наблюдал его в схватке, и я, честно говоря, не рассчитывал, что летом он примет участие в сражениях. Мне просто хотелось на несколько месяцев оттянуть разговор.
Артур поморщился.
– Есть причина, заставляющая нас спешить.
– Что за причина?
– Его мать нездорова.
Я рассмеялся.
– Ну, это не повод принимать человека в посвященные.
Артур скривился, чувствуя, что его доводы неубедительны.
– Он – король и ведет войско в нашей войне. Ему не нравится Силурия, и трудно его винить. Он тоскует по арфистам, поэтам и золоту Инис-Требса, который утратил, поскольку я не сдержал клятву и не привел войско на помощь его отцу. Мы перед ним в долгу.
– Я – нет, господин.
– Мы перед ним в долгу, – повторил Артур.
– И все равно он может подождать, – твердо отвечал я. – Если ты предложишь избрать его, господин, то наверняка получишь отказ.
Артур, видимо, ждал такого ответа и все-таки продолжал настаивать.
– Ты мой друг, – он отмахнулся, не давая мне вставить слово, – и мне бы хотелось, чтобы моего товарища в Думнонии чтили так же, как и в Повисе. – Говоря, он смотрел на расщепленный дуб, теперь поднял взгляд на меня. – Я хочу, чтобы ты жил в Линдинисе, и если на сборе посвященных ты назовешь имя Ланселота, его наверняка изберут.
Артур подразумевал больше, чем сказал вслух. Он намекал, что Ланселота поддерживает Гвиневера и что она меня простит, если я исполню ее желание. После избрания Ланселота в число посвященных я смогу перевезти Кайнвин в Думнонию, стать защитником Мордреда и получить все сопутствующие богатства и почести.
С холма спускались несколько моих воинов. Один из них нес на руках ягненка. Я догадался, что это сиротка, которого Кайнвин придется выкармливать из своих рук. Дело непростое: малышу надо было давать смоченную в молоке тряпицу. Частенько они все равно умирали, но Кайнвин упорно старалась их выходить. Она категорически запретила закапывать ягнят в плетушках или прибивать их шкуру к дереву, но вроде бы здоровье приплода ничуть от этого не пострадало.
Я вздохнул.
– Так в Кориниуме ты предложишь выбрать Ланселота?
– Нет, не я. Борс. Он видел Ланселота в бою.
– Что ж, будем надеяться, что у Борса золотые уста.