Николай достал записную книжку, авторучку и, написав пару строк, вырвал лист.
– Будьте любезны, – попросил он официанта. – Отнесите записку вон той девчушке, что стоит возле полуприцепа с голубой полосой.
По правде сказать, других детей здесь и не было, если не считать нескольких подростков в жокейских костюмах, которые готовились к скачкам. Впрочем, это могли быть и просто маленькие люди.
Вскоре пришла Кристина и привела Машрапа.
Николай попросил обоих сесть рядом и насладиться гонкой, а также предложил заказать из еды и питья, что пожелают. Парень заказал светлого пива, а девочка горячую пиццу и кока-колу, но, подумав ещё чуть-чуть, посмотрела на Николая.
– А можно мне взять мороженое? – спросила она.
– Как пожелаешь, – кивнул он. – Только не откусывай слишком много, ешь ложечкой маленькими порциями. Всё-таки не май месяц на улице.
– О. Я умею есть мороженое в мороз, – заверила Кристина.
– Если вам станет зябко, маленькая госпожа, я принесу плед и горячее какао, – предложил официант, интуитивно нашедший нужный подход к новым клиентам.
На том и порешили.
Пока Машрап рассказывал о своём житье-бытье, Николай любовался Айви, которая наконец вернулась, явив себя публике в роскошном сером костюме. Не в национальном, какие здесь носили редкие наездницы-казашки, и не в обычных, предназначенных для конкура фраке и бриджах, а скорее в роскошном охотничьем костюме. Такой можно увидеть на картинах французских живописцев, но только не на аристократках, предпочитающих дамские сёдла и платья, а на богинях. Николай впервые видел овду в брюках и признал, что они ей идут не меньше, чем вечерние платья или простенькие сарафаны. Существовала ли вообще одежда, которая не пришлась бы к лицу (и ко всему остальному) этой лесной амазонке?
Айви одним прыжком взобралась на коня, изящно наклонилась к его ушку и что-то прошептала. У Николая в очередной раз перехватило дыхание, так что он пропустил очередное ворчание Машрапа. Тот не вполне осознавал, что был не поводом, а причиной скачки и что за каша заварилась вокруг него. Скорее всего принимал Николая за эксцентричного богача, влезшего не в своё дело. Сам-то он превосходно разбирался в лошадях, а потому считал, что Айви обречена на поражение. И разумеется, нервничал. Шум, поднятый вокруг этой сделки, закрывал возможность договориться с хозяином о скидке.
– Вороной победит, – сказал он Николаю.
– Вороной лучше, ты прав, – спокойно произнёс тот, разглядывая в бинокль приготовления к заезду. – Но моя женщина умеет ладить с лошадьми. Так что расслабься.