— То есть вот так, как рассказывала бабка, — парень снова показал в окно.
— Да, именно как в «Звонке». Именно так она решила напугать мать. Именно так умерла. И кое-что ещё.
Он повернул голову, готовый к откровению.
— Это дочь той женщины, что вчера умерла.
— То есть ты хочешь сказать, что… — Пепси задумчиво потёр подбородок.
— Что?
— Что теперь этот призрак остался один и бродит по городу бесхозный? Или, — он посмотрел на неё внимательно.
— Или?
— Или теперь он прицепился к тебе?
Цокая ногтями по полу, из кухни вышел заспанный Амон.
— С добрым утром! — сказала ему Генка, и пёс тут же повернул к дивану за порцией обнимашек.
Генка не верила в призраков от слова «совсем». Ни в призраков, ни в неупокоенные души, ни в загробную жизнь, ни в росказни напуганной соседки. Она следила за реакцией Пепси, пока тискала Амона.
Пол уже высох, но от лап собаки всё равно оставались грязные следы. Слегка озадаченный рассказом, Пепси с тоской оценивал наносимый его работе ущерб, который ширился по мере того, как пёс крутился возле хозяйки, подставляя то один, то другой бок.
— Ну, иди гуляй, — наконец, отпустила животное Генка.
Двумя царапающими движениями Амон приоткрыл дверь, просунул туда нос и только серый хвост мелькнул в её проёме — так стремительно он скрылся.
— Не боишься, что он вот так бегает один, без ошейника, без намордника, — сложил руки на груди Пепси. — Люди разные, вызовут ветслужбу, а то и сами отравят, пристрелят.
— Ты прав, — стряхивала шерсть с рук на пол Генка. — Он в принципе приучен и к поводку, и к наморднику, но в последний время у меня было столько работы, что он стал совсем самостоятельным.
— Значит, ты работала с этой женщиной?
— Скорее, на неё. Я была её сиделкой.
— О, так ты и без работы осталась?
Ей нравился его здоровый материализм.
— Да, но это всё равно был вопрос времени. Она умирала от рака.
— А ты сама веришь во всё то, что она тебе рассказала? В это привидение, — Пепси опять повернулся к окну.
— Я — нет. Кстати, надо бы достать намордник, положить на видное место, — Генка дохромала до тумбы возле дверей и выудила в недрах ненавидимый всеми собаками предмет. — Пусть видит. Пусть смирится с мыслью о нём.
— Может для начала ошейник? Без ошейника он выглядит совсем диким, ещё и хромой.
— За ошейник его быстрее поймают, чем без него. А он уравновешенный, бесстрашный и доверчивый.
— Что у него, кстати с лапой?
— Машина сбила, — чувствуя, что боль в ноге основательно стихла, обратно на диван Генка вернулась увереннее.
— Вот, видишь. Тоже поди бегал сам по себе.
— Нет, как раз наоборот, — усмехнулась девушка нравоучительному тону Пепси.