— Александра Львовна, — поприветствовала её Генка.
Краснота и припухлость глаз напоминали про тяжёлый день. Держалась женщина довольно спокойно, только руки не находили себе места и постоянно перемещались по столу, выдавая и её взволнованность, и деятельный характер.
— Спасибо, что отнеслись всерьёз к моему приглашению, ГеннадЬя, — она первый раз назвала её по имени, и оно прозвучало именно так «ГенНадья», словно и с акцентом, а словно и намеренно исковеркано.
— Я удивилась, — Генка оглянулась в поисках официантки и вспомнила, что здесь самообслуживание.
— Я тут взяла на себя смелость кое-что вам заказать, — подвинула ей женщина стакан воды со льдом и соломинкой, большую горку овощного салата на белой как первый снег тарелке и два поджаренных тоста. — Я заметила, вы очень плохо едите. Совсем не то, что в детстве.
И Генка, уже потянувшаяся к соломинке, застыла на полпути. Она сдвинула брови к переносице и молча уставилась на женщину.
— Вы же видели, я надеюсь, вещи, которые я сложила в ваш чемодан?
— Вы про платья?
— Да, и про платье тоже. Я тянула с этим разговором так долго, что сейчас, боюсь, у меня совсем не осталось времени объяснить всё, — вздохнула женщина.
— Я никуда не тороплюсь, — Генка словно первый раз увидела какая ровная у собеседницы кожа. Ухоженная, хорошо увлажнённая, с морщинками, но без единого пигментного пятнышка, прыщика или сосудистой звёздочки. Сколько ей? Пятьдесят? Шестьдесят?
— И всё же разговор слишком долгий, чтобы уложиться в один вечер, — снова вздохнула она.
«Да, особенно, если тянуть время» — заметила про себя Генка, но промолчала в надежде, что женщина перестанет уже вздыхать и перейдёт к делу.
— Не думала, что когда-нибудь я снова увижу свою Надьяшу, но жизнь порой преподносит нам приятные сюрпризы, — счастливо улыбнулась она.
— Надьяша, это кто? — что-то Генка начинала сомневаться в её вменяемости.
— Это ты, — перешла экономка на «ты» без церемоний. — Твоя бабка настояла, чтобы тебя назвали Геннадия, в честь деда, но твоя мама и здесь поступила по своему. Она звала тебя Надя, Надюша и Надьяша, копируя твоё детское произношение. Так оно к тебе и прилипло это «Надьяша», неужели не помнишь?
Генка не помнила, и не верила этой странной женщине, вдруг начавшей придумывать её прошлое и выдавать за действительное, пользуясь тем, что Генка всё равно не сможет проверить.
— Александра Львовна, чего вы хотите?
Женщина осеклась, словно прикусила язык, и дурацкая умильная улыбочка исчезла с её лица.
— Ничего. Просто рассказать тебе правду.
— Правду о чём?