Соня попыталась оттолкнуть его, но не вышло: Валера прижал ее крепче и, дыша перегаром в лицо, прохрипел:
– А хочешь, я тебя прямо сейчас, а? Имею полное право! Ты ж только этого и ждешь! – И полез ей под юбку. Тогда Соня толкнула его так сильно, что Валера сел на пол, больно ударившись копчиком.
После подобных сцен он долго мучился от стыда и раскаяния и в попытке примирения приносил Соне цветы – неловко совал букет и отворачивался. Она только вздыхала. Валера прекрасно знал, чем обязан Соне; знал, как больно ее обижает – и от этого еще больше ожесточался. Но при Веронике они никогда не ругались – на это у Валеры хватало соображения. Самое ужасное, что Соня все понимала и жалела Валеру, надеясь, что он наконец переболеет своим горем и начнет жить заново. Правда, понимала она далеко не все. Если бы у Сони был хоть какой-то женский опыт, она давно нашла бы путь к сердцу мужа. Она же думала, что категорически не нравится Валере, и молча страдала. Но наивной Соне только казалось, что муж не обращает на нее никакого внимания: на самом деле Валера давно разглядел и оценил и ее пышную грудь, и стройные длинные ноги, и ту весьма соблазнительную часть тела, которую его тетушка стыдливо величала афедроном.
Так что Соня, как бы она ни вздыхала по поводу собственной внешности, была очень даже привлекательна, а для молодого здорового мужчины постоянное созерцание столь близких – и столь недоступных! – женских прелестей оказалось делом тяжким, тем более что эту недоступность он сам и создал, сразу отказавшись от своих супружеских прав. И как теперь к ним вернуться, Валера не представлял, оттого и бесился. Он так устал нести груз горя и отчаяния, ему так хотелось приткнуться к теплому женскому плечу и наконец утешиться. Так хотелось любви и нежности…
Продолжалось это мучительное сосуществование почти два года. Но внезапно жизнь наладилась в полном соответствии с народной мудростью: не было бы счастья, так несчастье помогло! Однажды ночью Соня разбудила Валеру: проснись, мне плохо, я уже вызвала «Скорую». Сначала он разозлился, что разбудила, потом – когда понял, в чем дело, что не разбудила раньше. Соню увезли в больницу с подозрением на острый приступ аппендицита, и Валера полночи успокаивал перепуганную Веронику. Сидя с дочерью на руках, он подумал: а что будет, если Соня вдруг умрет? И его охватил такой приступ паники и раскаяния, что он с силой впился зубами в мякоть ладони, прокусив до крови.
Он не спал до утра – перед глазами, как в калейдоскопе, мелькали картинки их с Соней «семейной» жизни. Она так любит Веронику, думал Валера. А Вероника Соню просто обожает! У него в ушах звучал Сонин голос, ласково напевающий: «Вероничка, маленькая птичка, птичка-невеличка!», и счастливый смех дочери. И ведь совсем о себе не думает: все для них с дочкой, лишней кофточки себе не купит, так и ходит в одной и той же черной юбке да серенькой блузке в цветочек. Всегда идеально причесана, никаких стоптанных тапок и заношенных халатов – милое домашнее платьице, которое сама и сшила. И когда только успевает? Только он утром встанет – уже завтрак готов, а вечером, во сколько бы ни пришел, ужин на столе. Никогда не пожалуется, не упрекнет – ее родители знать не знают, как живется их доченьке с мужем: все хорошо! Ну да, все просто прекрасно. Боже, какой стыд! Бедная, бедная Соня! Она ведь ни в чем не виновата!