– Вытащи это из меня, – прохрипел Евсей, пытаясь уцепиться скользкими от крови пальцами за сломы клинков.
Похоже, сейчас даже его бешеной регенерации было недостаточно. Или с этими клинками что-то не так. Сейчас казак почти вернулся в человечье обличье, и лишь вытянутые скулы, клыки и клочья псевдошерсти остались от прежней формы.
И как вытащить что-то, торчащее из раны всего на пару сантиметров? Так, если здесь есть конюшня, значит, должен быть хоть какой-то инструмент.
– Прикрой его, – бросил я приковылявшему к нам Захару и побежал к открытым воротам конюшни.
Из дома не доносилось ни звука – оравшие там женщины явно попрятались. В конюшне тоже царила тишина.
– Эй, конюх, а ну вылазь, не то начну палить во все подряд! – крикнул я, параллельно пытаясь осмотреться в сарае.
Брошенная наугад угроза подействовала. Сваленное в углу сено зашевелилось, и из него полезла человеческая фигура. Обстановку гогглы подсвечивали неплохо, но вот мимики конюха различить было нельзя.
– Есть здесь какие-нибудь клещи?
– Для подковных гвоздей, – промямлил конюх, не решаясь подойти ближе.
– Давай! – скомандовал я и добавил, когда увидел, что мужик двигается к противоположному углу сарая слишком медленно. – Шевелись быстрее!
До клещей он так и не дотянулся – я увидел их раньше и, подхватив, выбежал из сарая.
– Ты как? – склонился я над казаком.
– Вытащи это из меня, – прохрипел Евсей, сверля меня почему-то ненавидящим взглядом.
Ну, если просит, почему бы не помочь.
– А ты двигай за подмогой, – приказал я Захару, хватаясь клещами за слом первого клинка.
Как назло, первая попытка вышла хуже некуда. Клещи соскользнули, а Евсей так взвыл, что даже у меня волосы на голове зашевелились. Что уж говорить о бабах в доме и конюхе. Впрочем, может, они к подобному привычны больше меня.
Не слушая свистящей ругани казака, я еще раз ухватился за кончик клинка и теперь выдернул его вполне успешно.
Слабеющий вой оглашал двор еще три раза, а последний перешел в злобный рык. Евсей перекатился на живот, а затем встал на четвереньки и начал обращаться – бедолагу корежило не по-детски. И только где-то через минуту на меня уставилась полностью волчья морда. Причем находилась она неприятно близко. Оборотень зарычал мне в лицо и злобно щелкнул клыками.
– Не балуй, – неожиданно даже для себя строго сказал я.
Потратив на борьбу взглядов всего пару секунд, оборотень занялся собой. Он сорвал когтями остатки своего полушубка, обнажив заросший шерстью торс. Борозды на теле заросли быстро, и даже куски плоти, которые свисали лоскутами, обнажая ребра, приросли, едва встали на положенное место. А вот четыре дырки от странных клинков затягивались медленно.