Оставшийся на месте преступления след – это как фотография. Если снимать ночью без вспышки, то ничего, кроме репродукции «черного квадрата», не увидишь.
Ближе к кустам стало видно, что под ветками что-то есть. Проглядывали фрагменты обнаженного тела и светлой ткани. Рассматривать детали совершенно не хотелось, да и не нужно мне все это.
Так, теперь место наблюдения. По инструкции, нужно разместиться так, чтобы не пришлось вертеться и даже поворачивать голову, иначе получится как при моей первой попытке, когда я испугался струи крови и сошел с места. При этом были потеряны все энергетические нити привязки к искажению ткани мира.
Вот какие умные мысли теперь мелькают в моей голове. Увы, пока это только цитирование без понимания сути.
Присесть решил в заросшем кустами углу, который находился напротив задевающей поляну тропинки.
Теперь с глубокомысленным и таинственным видом усаживаемся на пятки, как это делают японцы. Вот зараза, нужно было что-то постелить под колени – наверняка запачкаю брюки. Ладно, долой все ненужные мысли.
Увы, как бы я ни напрягался и ни пытался почувствовать теплоту в нанесенных на мое тело рунах, поляна сохраняла прежний вид.
Что-то здесь не так.
Решительно встав, я подошел к злосчастному кусту и начал разбрасывать ветки.
Стоявшие у дуба полицейские настороженно загомонили.
– Игнат, что вы делаете? – недовольно спросил мой непосредственный начальник.
К счастью, к этому моменту я увидел все необходимое, чтобы подтвердить свою догадку.
– Дмитрий Иванович, ее убили не здесь.
– Ну то, что она в ночной рубашке, еще ничего не значит. Могли привести еще живой… – Заметив то, что я увидел парой секунд раньше, следователь замолчал. Затем добавил: – Хотя вы правы. Ступни жертвы слишком чисты для ночных прогулок.
Одобрение начальника едва не вызвало у меня горделивую улыбку. Пришлось сдерживать слишком подверженное эмоциям юное тело. Хотя скрывать нечего – похвала согрела душу.
– Осип Терентьевич, – позвал следователь невысокого крепыша средних лет в полицейском мундире.
На плечах незнакомого мне человека красовались погоны, на которых зеленое поле вдоль пересекала широкая серебристая полоса. Такие же я видел у моего невольного камердинера Ивана Митрофановича, а еще в служебной брошюрке. К нам быстро и в то же время без потери достоинства подбежал околоточный надзиратель этой части Топинска.
– Слушаю, ваше благородие, – не то чтобы полицейский вытянулся в струнку, но все же встал по стойке «смирно».
– Взгляните, не узнаете ли барышню?
Цепкий взгляд околоточного впился в лежащее на боку тело.