— Мне нужен какой-нибудь пинцет, — произнес Оливер.
С некоторой неловкостью Анна призналась, что у нее есть щипчики, но она понимала, что без них не обойтись. За время, которое ушло на то, чтобы вернуться к себе, найти щипчики и снова проделать путь к комнате Оливера, ее мысли об их будущем приняли обратный ход (какой же надо быть дурой, чтобы так размечтаться!), но в его номере все вернулось в прежнее русло. Да, выражение «родственная душа» всегда казалось ей глупым, но какая разница, как это называть. Им всегда будет хорошо друг с другом, она будет заботиться о нем, следить, чтобы он не попал в беду. Конечно же, за этим нужно будет следить. Может быть, подумала Анна, он будет безуспешно пытаться бросить кокаин.
— Не дергайся, — сказал Оливер. — Я почти достал ее… Ну наконец-то. Хочешь посмотреть?
Он поднял пинцет, в котором была зажата тонкая и длинная коричневая заноза, которая в эту секунду волновала Анну меньше всего на свете, практически не существовала для нее.
Когда он посмотрел ей в глаза, она осознала, что ее взгляд сейчас говорит о многом. Оливер улыбнулся, отчего ее сердце чуть не разорвалось в груди, и сказал:
— Анна, ты не забыла, что я юбочник?
— Не забыла.
— Что ж, — произнес он и замолчал. Они продолжали сидеть не шевелясь.
Наконец она вымолвила:
— Если бы я была просто очередной женщиной, ты бы меня сейчас поцеловал.
— Да.
— Так поцелуй меня.
Оливер подался вперед и, когда их рты были уже совсем рядом, прошептал:
— Я с самого начала знал, что ты похотливая самка.
После того как был съеден свадебный торт, младшее поколение — Анна, Оливер, Эллисон, Сэм, Фиг и двадцатидвухлетний брат Фиг Натан — устраиваются в одной из комнат и смотрят спортивный канал «И-Эс-Пи-Эн». Эллисон спрашивает:
— Фиг, а где твой красавчик?
— Какой красавчик? — переспрашивает Фиг таким тоном, будто ее эта тема совершенно не интересует.
— Ну, ты знаешь, о ком я говорю. Тот парень, с которым ты меня в прошлом году познакомила.
— А, этот, — говорит Фиг. — Он уже давно в прошлом.
— Да-а… — Эллисон улыбается. — Что-то они с тобой не уживаются.
— Так ты — роковая женщина? — спрашивает Оливер, повернув голову. Он сидит на диване между Анной и Фиг, уперевшись локтями в колени, и смотрит телевизор. В руке у него уже четвертая за сегодня (или девятая?) бутылка виски. Фиг откинулась на подушки, положив ноги на журнальный столик. Это тот самый раскладной диван, на котором прошлой ночью спал Оливер.
— Иногда да, — усмехается Фиг. — Когда у меня есть настроение.
«Нет, — думает Анна. — Нет, нет, нет!»
— А почему тебя называют Фиг? — спрашивает Оливер, и Анна думает: «Я запрещаю. Это не обсуждается». К тому же вопрос Оливера не имеет смысла, потому что Анна рассказывала ему о происхождении прозвища Фиг, и даже не один раз. Впервые, когда речь зашла о ее семье, а затем в самолете, когда они летели в Филадельфию. Хорошо, допустим, Оливер, несмотря на свою прекрасную память, забыл про первый раз, но второй-то раз он должен помнить!