Черчилль был обеспокоен сложившейся в районе Персидского залива и Месопотамии обстановкой. Если большевики доберутся до персидских нефтяных вышек, то обороноспособности Британской империи будет нанесен невосполнимый ущерб. Британский Королевский флот сядет на голодный нефтяной паек и не сможет оперативно отвечать на вызовы германского Флота Открытого моря. Если это все же случится, то британская казна понесет огромный финансовый ущерб. И это вместо того, чтобы подмять под себя нефтепромыслы Баку, как на то рассчитывал Ллойд Джордж.
Чтобы избежать этого, надо было сделать все возможное, дабы остановить большевиков. Британская армия, чьи основные силы находились на Западном фронте, необходимыми ресурсами в районе Персидского залива не располагала. Черчиллю даже страшно было подумать – что случится, если, покончив с Месопотамским фронтом и сбросив в Басре в море последние британские части, русские повернут свои силы на юг Персии. А потому…
– Сэр Артур, – обратился он к исполняющему обязанности министра иностранных дел, – в связи с чрезвычайной ситуацией, сложившейся на фронтах, и невозможностью в разгар сражений в Европе тратить резервы на противостояние Советской России, прошу вас наладить тайный дипломатический канал с Петроградом на предмет обсуждения признания взаимных интересов. Угрозы и вооруженное вмешательство результатов не дали, и дальнейшее вооруженное противостояние с большевиками в данный момент, когда нам вот-вот вцепится в глотку главный враг, я считаю ошибкой. Сейчас нам их не достать, и вместо разящих ударов мы наносим им булавочные уколы, теряя на этом много больше, чем мы могли бы приобрести. Конечно, потом мы сполна отомстим им за это унижение. Но сейчас меня интересуют две вещи. Выясните – что мистер Сталин хочет за прекращение поддержки Германской империи и за остановку экспансии своей идеологии на другие страны, в частности на Британскую империю. Ведь в свое время наши власти оказали Ленину и его товарищам немалую поддержку. На этом, джентльмены, всё. Остальные министерства продолжают работать по старым планам. С ними я буду разбираться по мере того, как вникну в текущие дела.
25 мая 1918 года. Петроград, явочная квартира партии социалистов-революционеров на Дегтярной улице. Савинков Борис Викторович
Месье Шарль все же уломал меня. Да и я, честно говоря, уже подустал торчать в Париже без дела. Я прекрасно понимал, что в Советской России моя жизнь будет подвергаться смертельной опасности, но для меня было лучше умереть дома от большевистской пули, чем от скуки и безделья на чужбине.