Больше всего Борису нравилась мораль басни. В интерпретации друга это звучало поучительно и гениально. Поднимая указательный палец, Потап вещал: «Мораль сей басни такова: первое – чем выше взлетишь, тем больнее падать; второе – попал в тёплое место, не чирикай; третье – не всяк тот враг, кто тебя обоср…т; четвёртое – её всяк тот друг, кто из говна вытащит».
Борис ценил Потапа за умение держать паузу, завораживать слушателей как факир кобру.
Инкриминируя судьбе несправедливость, он стукнул кулаком по столу, так означилась нестерпимая боль от утраты. Все покинули его и мать, и отец, а теперь и тот, кто заменил ему отца. Он не отдаст смерти единственное дорогое существо – Таю. Он будет сражаться за нее до последнего вздоха.
С Таисой он познакомился, когда вёл дело о краже. Он опрашивал свидетеля, когда открылась дверь и вошла она, невысокая, худенькая, почти прозрачная девчушка.
– Здравствуйте! – скромно пропищала она у двери. – Подскажите, кто Кабанов Борис Сергеевич? – она окинула взглядом присутствующих.
– Здравствуйте, это я, – он, аж привстал. – Подождите пару минут, – внутри что-то хрустнуло, словно сломался титановый стержень, волнение захлестнуло с ног до головы.
Где-то в потаённых углах души созрел план обольщения.
– Извините, – и она медленно прикрыла дверь, чтобы не побеспокоить шумом.
Он с первого взгляда проникся нежностью к её хрупкому стану и мраморной прозрачной коже покрытой голубым разветвлением вен. Незамедлительно расправившись с показаниями свидетеля, он выскочил в коридор, чтобы пригласить юное очарование на приём.
Более близкое знакомство приятно удивило Бориса, нимфа была не так уж и юна. Природа потрудилась не тронуть морщинками прекрасное лицо. Она села напротив, а он уже не мог справиться с овладевшим им чувством. Взглянув в её бездонные голубые глаза, он утонул в их прозрачном омуте, из головы вылетели все вопросы, которые он должен был задать обладательнице пшеничной косы по пояс. Неловкая пауза смутила девушку, нежный румянец залил щёчки, когда ошалевший Борис упёрся в неё взглядом. Законопослушная гражданка сложила руки на колени и, опустив голову, ждала, когда огромный как шкаф смуглый красавец наконец-то спросит о том, чему она была свидетелем. Вопросы по делу о краже казались Борису грубыми, недостойными ушей целомудренной леди. Он долго молчал, собирался с мыслями предложить девушке встречу. Она не находила места под его застывшим взглядом. Проснувшиеся в подсознании отеческие чувства остановили напористого Бориса, он не стал травмировать девушку опросами, пожелав оградить её от грязи преступного мира. Его мысли заблудили как шкодливый кот, он не мог сосредоточиться на главном. Из его обмякших губ вылетело: