Опираясь ладонями о колени, каналья восстанавливал сбившееся дыхание, искривлённый нос сморщился в гармошку. От интенсивного бега в пересохшем рту язык приклеился к нёбу, лёгкие ходили ходуном, сердце стучало в висках. Сглотнув, кривозубый беглец ощутил шершавое горло. Утихомиривая растрёпанное сердце, скакун задержал дыхание, как загнанный зверь прислушался к шороху, а затем медленно выдохнул. Страх не отпускал парализованные мысли, лубочный не знал, что ему дальше, предпринять. Безысходность пугала, на время выбив его из колеи привычной жизни.
Притаившись, как мышь, гунявый тип долго возвращался к действительности, ругая себя за искушение к невинным школьницам. Каждый раз бесстыдный фантазёр запрещал себе думать о маленьких девочках, и последняя выходка чуть не стоила ему обличения. Желание привлечь внимание юных нимф появилось после того, как на пути встретилась девочка мечта, и жажда выставить себя сильным самцом удвоилась.
Посетив в очередной раз богатый урожаем школьный сад, сластолюбец в момент настигшего искушения напрочь позабыл о запрете. Его животный инстинкт, как голодный волк, жаждал насыщения свежей кровью и признания сильнейшим среди соперников.
Отдышавшись в глубине обветшалого подвала, вымотанное до предела животное упало без сил на заготовленное им для ночлежек старое одеяло, уснув до утра. Пока не стихнут волнения в школе, он не покинет убежища. Сластолюбец часто оставался в сырой конуре, особенно когда в доме матери его ожидал скандал.
Небо обложили чёрные тучи. Ветер гнал пожухлые листья и закручивал в смерч. Нордический вихрь подхватил чёрный плащ, судорожно вытряхнул из него Бориса. Сопротивляться было бессмысленно, крепкий малый с трудом удерживался на земле, осознавая, что как только ноги оторвутся от твердыни, ураган могучим порывом поднимет его ввысь. Предчувствие не обмануло.
Крутящийся серый гигант, извиваясь змей, обрушился хищным объятием, поднял его словно пушинку на тысячи миль над землёй. От невообразимой высоты закружилась голова. Вынырнув из чёрных туч, минуя густой и мокрый туман, его взору открылся вселенский простор. Белоснежные горы с тёмной бездной предгорий, в которых клокотал раскатистый гром, захватывали дух, сердце бешено колотилось при мысли о смертельном мощном разряде ослепительной молнии. Пряча голову под рукой, как гусь в ненастье под крылом, его шея с каждым ударом грома втягивалась в плечи.
Осмелев, он вкушал масштабность бушевавшей стихии, блуждая пёрышком по небесам. Грёзы детства парить над облаками, зелёными равнинами и цветущими лугами была не сопоставима той картине, которая предстала пред ним, и крайне отличалось от мечты. Искрящие молнии под ногами, бескрайний синий простор, белоснежные горы под жгучим солнцем явились ему фантастическим зрелищем. Головокружительный смерч нёс его над искрящимся от жаркого солнца взгорьем и выронил в тёмную пропасть, когда ослабла железная хватка. Он стремительно падал, цепляясь за облачный кисель и, когда в опасной близости прогремел стоголосый гром, оглох как при взлёте самолёта. Барабанные перепонки как гитарные струны вмиг завибрировали и чуть не лопнули. Десятки раз смерч жонглировал его телом, держа крепким объятием, поднимал на белоснежные вершины и ронял в бездонную пучину. Последний раз, миновав грязно-молочный пудинг облаков, он все ж упал на землю.