«Что бы ты изменил?» – повторил шепот в голове.
Ян был слишком озадачен необъяснимыми способностями Нины, чтобы продолжать диалог. Он тонул в ее бездонных серых глазах, неотрывно следивших за ним, подобно подступающему хищнику.
– Я бы… я бы позвал полицию! Это в их компетенции наказывать преступников! – ответил ответственный гражданин Ян Калев.
Нина откровенно усмехнулась, чем крайне смутила доктора. Согласитесь, насмехающийся над взрослым двенадцатилетний ребенок – зрелище довольно дикое. Да, благодаря своим способностям, Нина росла не по годам.
«И что бы стало с лечебницей?»– шепот в голове пугал Калева, но Нина все не желала использовать речевой аппарат для разговора. Видимо, ей доставляло удовольствие это недоуменное выражение лица доктора.
«Убийства, изнасилования… дурная репутация лечебницы… не ухудшай ее…»
Калев хотел возразить. Все его человеческое нутро, ратующее за справедливость, верящее в наказание за преступления, бурно протестовало, но лишь глубоко внутри. Калев же понимал, что очередной скандал просто напросто сгубил бы клинику. Доктора бы устали от навязчивых журналистов, родители бы потеряли доверие к медперсоналу, а спонсоры бы нашли другие проекты, менее проблематичные. И тогда, прощай дело всей жизни! Калев нервно сглотнул. Он отлично представлял перспективу развития событий при огласке всплывших неприятных фактов. И пусть обида за пострадавших девочек жгла в груди желчью, эгоизм был сильнее.
Как только Нина услышала думы Калева, она знала, что он в ее руках. Если человек не решается сразу, а начинает раздумывать, это означало, что он сделает все так, как захочет Нина.
Ян тревожно взглянул на Нину. Лицо девочки было таким пустым, будто она потеряла способность изображать эмоции, а может даже – чувствовать. На каменном лице читалось одно лишь безразличие, и Калев все пытался понять, когда же произошел тот момент, в который Нина перестала горевать, жалеть, злиться, удивляться, радоваться…. Сохранился ли у нее интерес хоть к чему-нибудь? Или она, подобно зомби, проживает каждый день, удовлетворяя лишь физиологические потребности?
Серые глаза неотрывно следили за каждой мыслью доктора, который все больше осознавал: полиция здесь бесполезна, потому что судить некого.
Толпа вдалеке стала рассеиваться. Медики уводили пациентов с луга.
И все же совесть Калева не знала покоя.
– Нина, нельзя так, – вымученно произнес Калев, – каким бы серьезным ни был проступок, никогда не найдется причины, по которой можно убить человека!
– Ошибаешься! – злостно рявкнула девочка. – Найдется!