На диванах сидели Рудольф, Марк и Дэсмонд. Трое самых приближенных бойцов стояли вокруг. Взор каждого устремлен на огромный телевизор размером с полстены, отчего казалось, что эти бандиты с лицами, закрытыми банданами, бросают зажженную горючую смесь прямо сюда в кабинет.
Наконец, Рудольф не выдержал тяжести молчания и заговорил:
– Мы не можем оставаться в стороне. Нам необходимо что-то предпринять!
Все тут же взглянули на Эрика в ожидании гениального решения от него. Он всегда знает, как выйти из передряги, и из этой найдет выход. Он же – Эрик Манн! Нет такой проблемы, которую он не мог бы решить!
На самом деле Эрик всегда боялся столкнуться с подобной задачей, когда недовольные соберутся в массы и пойдут походом против его компании. Своей гениальной головой он так и не нашел другого исхода, кроме как полного истребления бунтарей. Ему удавалось держать их под контролем приличный срок, но гнев когда-нибудь достигнет границ и перельется через край, этот процесс не обратить. И сейчас Эрик осознал, что эта проблема всегда нависала над ним, он просто закрывался от нее, старался не думать и забыться, будто это могло отсрочить наступление кризиса. За последние десять лет он так и не смог найти другого решения. И теперь судорожно размышлял прямо на поле боя, разрабатывал стратегию и пытался предугадать последствия. Он отчаянно не хотел проливать реки крови, пусть даже мятежники сами напрашивались. Он понимал, что должен быть умнее, хитрее и эксцентричнее. Топором всегда успеешь помахать.
Но до сих пор Эрик не был готов предложить что-либо. Потому что сам не до конца понимал, что произошло там на складе. Он не знал, кто стал зачинщиком перестрелки: Голубка или невидимки, о которых он рассказал Амелии перед смертью? Все прекрасно знали об амбициях Голубки, и о постоянных рискованных атаках бригады, которые ежемесячно изводили его одними и теми же попытками грабежей, подобно надоедливым комарам в летнюю ночь – не успокоятся, пока не насосутся вдосталь. Эрик запрещал предпринимать активные меры против наглецов, и это невероятно раздражало Голубку до такой степени, что четыре года назад он впервые обмолвился о серьезных намерениях избавиться от столь бестолкового барона, того глядишь, сменщик его окажется смышленее. Но Эрик знал, что цыганская группировка – это змей с количеством голов, равным количеству членов банды. А потому рубить с плеча здесь не получится. Это не только не изменит ситуацию, но еще и усугубит ее.
И если честолюбие Голубки оказалось сильнее разума, и он начал пальбу, то Эрику придется дорого заплатить, чтобы откупиться от смерти Драгоша перед цыганами, ведь это – его прямой долг, поскольку Голубка, как и остальные крупнейшие наркодилеры, находился под его началом, а значит, и ответственность за их действия нес он. Но даже если Эрику удастся подобрать денежный эквивалент душе Драгоша, цыгане не забудут о подлости Голубки, и будут вменять Эрику вину за допущенную трагедию. Стул продолжит расшатываться. Эрик лишь оттянет время.