Мы киваем. Надеюсь, Шейн не решит все испортить.
– И тогда, может быть, я подчеркиваю, может быть, мы убедим губернатора отменить приказ о вашей изоляции.
Прежде чем покинуть нас, доктор Калдикотт спрашивает:
– Кстати, а вы общались с другими пациентами с CZ88? Мы пытаемся найти юную леди по имени София Вашингтон, которая исчезла из главной больницы Сиэтла.
Я говорю:
– Она не стала дожидаться, пока с нас снимут карантин?
Может, мне лучше сбежать отсюда, найти маму и орать на нее, пока она не передумает насчет участия Сэмми в клинических испытаниях?
Сквозь неизменный пластиковый щиток, закрывающий лицо доктора Калдикотт, я вижу, как она хмурится.
– Либо так, либо кто-то вынудил ее уйти. Вокруг больниц, где находятся пациенты с CZ88, шатались подозрительные личности.
По моей спине пробегает холодок беспокойства.
– Ага, мы читали о тех странных ребятах, которые хотели провести обряд экзорцизма для пациентов в Лос-Анджелесе. Думаете, они добрались до Сиэтла?
– Именно это мы пытаемся выяснить. Но для беспокойства нет причин; мы держим все под контролем. Без разрешения никто не войдет и не выйдет.
Ну все, конец моим планам побега.
На следующее утро я слышу как Шейн разговаривает сам с собой в ванной, и передразниваю его, когда он выходит.
– Просто тренируюсь перед интервью. Надо быть убедительным.
Я откладываю вилку, которой завтракала.
– У тебя же нет никаких симптомов, правда?
– Нет. Но они могут решить, что мы врем, чтобы выбраться отсюда.
– Хммм. Если мы сможем убедить в нашей правдивости друг друга, мы выдержим любую проверку.
Мы усаживаемся на мою кровать, скрестив ноги, соприкасаясь коленями, и смотрим друг другу в глаза.
Шейн ухмыляется.
– Ты первая.
– Отлично.
Я на мгновение закрываю глаза, чтобы придать лицу нейтральное выражение. Подготовившись, я говорю:
– Сегодня у меня не было совершенно никаких симптомов CZ88.
Он пристально смотрит на меня.
– Ты говоришь правду. А теперь соври что-нибудь, чтобы я мог сравнить.
– Если я не буду говорить тебе, вру я или нет, может это будет проверка получше?
– Хорошо.
Я снова глубоко вдыхаю, чтобы придать лицу нейтральное выражение, и говорю:
– Когда я впервые встретила тебя, я решила, что ты редкостный осёл.
Он кивает.
– Легко. Правда.
– Теперь ты наполовину порядочный человек.
Он щурится.
– Я замечаю слабое-слабое отклонение. Ты не думаешь, что я наполовину порядочный?
Я опускаю глаза, уклоняясь от его взгляда.
– Ладно, никаких тайн. Я думаю, что ты больше чем наполовину порядочный.
Когда он улыбается, у него появляются ямочки на щеках.
– Ах, вот оно что. Очень правдиво.