– Твоя очередь.
Он вытирает лицо рукой.
– Когда я впервые встретил тебя, я подумал, что у тебя не все дома.
– Я и без наших новых способностей тебе это скажу. Ты и правда так подумал, и у меня и правда были не все дома.
– А теперь ты, я вижу, слишком зазнаешься.
Я хлопаю его по руке.
– Ха! Ложь, ложь, ложь.
– Ладно, а как насчет этого? Я думаю, ты очень привлекательная и милая. И если бы твоего красавчика Джека тут не было, я был бы не прочь занять его место.
У меня перехватывает дыхание. Все черты его лица свидетельствуют, что он говорит правду, но я отвечаю:
– По большей части вранье.
Теперь на его лице написано смущение, и он отводит взгляд.
– Раскусила.
На какое-то время повисает неловкая тишина, а потом мы продолжаем репетировать, пока не чувствуем, что готовы к самому строгому перекрестному допросу.
Его проводят на следующий день, и в нем участвуют врачи-терапевты, ученые и психологи. Когда все заканчивается, Шейн жалуется мне:
– Мы должны подать на них иск. Пациентов со СПИДом не заставляют проходить через такую хрень перед тем, как их выпишут.
– Как передается СПИД они в точности понимают. А для нас все еще недостаточно данных.
Он поднимает брови.
– Мы могли бы предоставить им немного.
– Ох, но не друг с другом, потому что у нас обоих вирус и так уже есть.
Он проводит рукой по своим кудрям.
– Отвратительно. В итоге эта генная терапия дала результат, совершенно противоположный обещаниям доктора Шарлотты.
– Ну, по крайней мере ты стал любезнее.
– Ну хоть что-то хорошее.
Он хлопает себя по бедру.
– Слушай, я понимаю, что ты вся в мыслях о своем красавце. Но настанет момент, когда вы оба будете в отчаянии, потому что ничего не можете с этим сделать.
Он улыбается.
– А знаешь, что говорят о том, каково оказаться единственным парнем на Земле?
Я кладу руки на колени и вздыхаю.
– Обычно это просто предположение, примерно такое: «Я бы не стала встречаться с тобой, даже если бы ты остался единственным парнем на Земле».
– Ага, ну да, в реальности все может быть не так, просто имей это в виду. Я и наполовину не такой плохой, как ты думала. Ты сама так сказала.
Я пожимаю плечами.
– Может, перед лицом смерти мы просто склонны закрывать глаза на предосудительное поведение?
Он наклоняется еще ближе ко мне и понижает голос:
– А что, если это наш последний шанс?
Я рассматриваю его резко очерченный подбородок, его блестящие глаза, белые-белые зубы. Все его поведение выдает, что это искренность, а не насмешка. Если бы мне не нравился Джек, стала бы я встречаться с Шейном теперь, когда я знаю его с лучшей стороны?