С неба жарило солнце. Рядом, из травы, скрипел кузнечик. Голова болела, но самочувствие было неплохое — приятная ватность во всем теле и не хочется вставать. А еще непонятно, где я нахожусь. Но где-то все-таки нахожусь — и это уже радует.
— Руки вверх! Не двигаться!
Кого это еще принесло? Я повернул голову и увидел мужика в форме НКВД. Наверное, НКВД — вроде в фильмах они так и выглядели. В тех же фильмах видел и ТТ, сейчас направленный на меня.
— Э, командир, свои… — вот блин реконструктор чертов, и так голова болит, а тут он еще орет.
— Сейчас мы выясним что тут за свои. Документы!
— Да ладно тебе. Поляны что-ли перепутал? Иди давай к своим.
— Ч-ч-что?!? Да я тебя…
— Перепил что-ли? А вон — ваши хенде-хохи едут. Ща будет тебе документов.
На дороге, проходившей через поляну, действительно появился немецкий мотоцикл военных времен. Все, как и положено — один фриц ведет, другой — сидит сзади него, а третий — в люльке, с пулеметом.
— Хенде-хох!
Ну да, кто бы сомневался.
"НКВДшник" и тут не подвел — резко развернулся и стал палить по мотоциклу. Клоуны. Но тут все пошло как-то слишком натурально. Сидевший в люльке полоснул короткой очередью, и "наш" завалился на траву. Все бы ничего, вот только кровь хлестала как-то слишком натурально. Если съемки кино, то не стали бы из-за меня портить кадр — наверняка бы уже прогнали. На всякий случай я стал пятиться к кустам.
— Хальт!
— Э, мужики, хорош уже. — я все ждал когда они все, вместе с НКВДшником, рассмеются и начнут тыкать в меня пальцем. Но вместо этого "космонавт люлька" после очередного "хальт" полоснул из пулемета поверх моей головы. Не, ну вы как хотите, а я на всякий случай сваливаю. Свист пуль и осыпавшие меня ветки были совсем не киношными. Либо они тронулись умом, что палят боевыми, либо по-любому "съемки скрытой камерой" зашли слишком далеко, потом буду кому-то бить за это морды. А пока — "пока".
Я резко нырнул к корням кустов, тут же перекатился в присмотренную краем глаза промоину и на карачках, под свист пуль и осыпающейся листвы, резко засеменил всеми четырьмя конечностями вбок-вбок-вбок, споткнулся о корень, решил продолжить перекат, больно проехался спиной по корням и вдобавок свалился в неглубокий овраг или промоину — она вся заросла травой и кустами. Боль в спине меня как-то отрезвила. Чертовы реконструкторы. Перепились там все что-ли? Отдышавшись пару секунд, я уже собрался двигать дальше, как вдруг увидел ботинок, торчащий из кустов, и что-то еще дальше. Вот черт! Мертвый красноармеец. Уже холодный. Кажется, приплыли. От обалдения меня даже не стошнило, хотя до этого трупов я не видел. Или это муляж? Что-то слишком все натурально. Чертовы реконструкторы. Сейчас я вам. Вытащив из-под бойца трехлинейку, я расстегнул его ремень, на котором висели четыре кожаных кармана с патронами. Еще подумав, я взял сидор бойца. От веса тяжелой винтовки меня аж пробило судорогой — настолько захотелось из нее пострелять. Даже не подозревал, что во мне есть столько агрессии. Скулы аж свело от предвкушения, а руки, крепко сжав цевье, по-видимому и не собирались его больше выпускать. Ничо-ничо. Вот только решим, что делать с красноармейцем, вот ужо я вам… оставлять такие шутки без ответа нельзя — иначе распоясаются, и кто знает — к чему придут при такой безнаказанности… А кстати — взять документы из нагрудного кармана? Зачем их вообще собирают? Ведь потом не узнают, кто здесь лежит. Чтобы не достались врагу? А врагу они зачем? Чтобы не заслал диверсантов? Ну, может быть… хотя документы можно тупо и самим напечатать — немцы — технически развитая нация. Не, не буду брать — вряд ли его тут найдут сейчас, а потом поисковики хоть будут знать — кто тут умер.
