Купе мне понравилось. Мягкие диваны, картины на стене, в углу даже умывальник такого же типа, какой был у моей бабушки на даче – надавишь на стержень, и вода польется. Конечно, у бабушки он не был из фаянса, да и фаянсовой раковины под ним не было… На окне висела бархатная занавеска, чуть посеревшая от угольной пыли, а на дощатом полу располагался небольшой тканый ковер.
Послышался гудок паровоза, и застучали колеса. Эх, а ведь меня пугали, что железной дороги до Торна нет. Оказывается, она есть, и путешествие по ней вполне комфортабельное. Если ты, конечно, сидишь в первом классе.
Наш третий спутник, подпоручик Финляндского полка Карл Грод, был доверенным лицом флигель-адъютанта Шеншина. Мы ехали втроем в Торн, чтобы подготовить проход нашей «Славяночки», а также сообщить в военную гавань Влоцлавка о времени нашего прихода и о том, что нужно будет срочно подготовить два парохода для нашего дальнейшего путешествия, а до того прислать лоцманов в Торн.
Минуты через две Грод достал свою трубку – даже без нее он был похож на типичного шведа, а с ней и подавно – и сказал на неплохом русском языке:
– Господа, с вашего позволения, я выйду покурю.
Кевич попытался было возразить:
– Господин подпоручик, курите здесь, вы нам не помешаете.
– Да нет, герр хауптманн, у меня злой табачок, с французского корабля. Так что лучше схожу в курительную комнату – она в конце вагона.
Практически сразу после того, как Грод покинул нас (а я и не сомневался – он понял, что нам с капитаном нужно пообщаться без свидетелей), Кевич посмотрел на меня с усмешкой и сказал:
– Господин поручик, давайте поговорим начистоту. Если я не ошибаюсь, то вы представляете службу, похожую на нашу внешнюю разведку. Может быть, я и ошибаюсь, но, думаю, не более чем в нюансах.
Я улыбнулся – Кевич оказался неглупым парнем, и любые попытки его переубедить были обречены на провал. Конечно, он не совсем прав – я не разведчик, а контрразведчик, но в проницательности ему нельзя отказать.
А он продолжил:
– Я – прусский офицер, и для меня интересы моего королевства превыше всего. Но я наполовину русский, и точно так же люблю родину моего отца. Поэтому я сделаю все, чтобы отношения между нашими державами стали как можно более дружественными.
В знак согласия я склонил голову. Мой визави продолжил:
– Так вот. И я, и генерал Герлах заинтересованы в том, чтобы силы, враждебные Российской империи, не приобрели большого влияния на его величество. Поэтому я не исключаю, что мы когда-нибудь обратимся к вам или за помощью, или с информацией. О каналах связи можно поговорить позже; скажу сразу, что почтовые голуби – не самый лучший вариант – эти птицы в Берлине сами по себе вызывают подозрение. Пока же я дам вам мой адрес в столице, – и он протянул мне надписанный листок бумаги. – Даже если меня не будет в Берлине, письмо рано или поздно найдет меня, и я смогу вам ответить и предложить вариант, как именно и где мы с вами встретимся. Или с вашим человеком, если вы не сможете сделать это лично.