— Ну как, мичман, доволен? И у нас стало жарко, как на бастионе.
— Так точно, капитан-лейтенант. Доволен! — ответил Кондрат. А боевые события действительно начали развиваться.
14 сентября пришло известие, что неприятель занял Балаклаву. Положение защитников Севастополя стало более чем неопределимым, потому что главнокомандующий бросил на произвол судьбы осажденный город. В Севастополе не знали, куда девался светлейший со всей своей армией. Корнилов об этом писал в своем дневнике: «…Что будет, то будет. Положили стоять; слава будет, если устоим, если же нет, то князя Меньшикова можно назвать изменником и подлецом. Впрочем, я все же не верю, чтоб он предал. По укреплениям работа кипит… О князе ни слуху ни духу».
На другой день в том же дневнике он отмечает опять, что «о князе ни слуху ни духу, укрепляемся, сколько можем, но что ожидать, кроме позора, с таким клочком войска, разбитого на огромной местности при укреплениях, созданных в двухнедельное время».
Положение Корнилова было отчаянным. После того как главнокомандующий Меньшиков исчез с войском, на него легла вся ответственность за оборону Севастополя. В этой обстановке Нахимов и другие командиры предложили Корнилову взять на себя обязанности командующего. Нахимов и Тотлебен также понимали катастрофичность, в которой очутился город. «Наше положение в Севастополе было критическое; ежечасно готовились встретить штурм в десятикратно сильного неприятеля и по крайней мере умереть с честью, как храбрые воины… Севастополь с сухопутной стороны был почти не укреплен, — вспоминает Эдуард Иванович Тотлебен. — Начертание укреплений и расположение войск поручено мне генерал-адъютантом Корниловым. Нам помогает также храбрый генерал Нахимов, и все идет хорошо… Случались дни, когда мы теряли всякую надежду спасти Севастополь; я обрекал себя на смерть, сердце у меня разрывалось».
Такое отчаянное положение не сломило решимости Корнилова. Ожидая каждую минуту штурма со стороны неприятеля, он не терял надежды, что, в конце концов, бежавший с армией главнокомандующий усилит гарнизон Севастополя из частей своего, уведенного было, войска. Действительно, появилась возможность укрепить ряды защитников еще тремя полками: московским, бородинским и тарутинским и двумя батальонами черноморцев-пластунов. Но теперь Корнилов и Нахимов уже поняли, что помощи им уже ждать нечего. В оставшееся время противник готовился к штурму. Об этом свидетельствует сам Корнилов: «Наши укрепления приняли более грозный вид. На некоторые бастионы втащили 68-фунтовые пушки… Мы можем надеяться отстоять сокровище, которого русская беспечность чуть не утратила», — написал он в дневнике.