Это обращение сразу сплотило всех защитников города. Пользуясь медлительностью армии интервентов, Корнилов и Нахимов, не теряя времени, стали укреплять беззащитные рубежи Севастополя. Тут ярко проявились инженерные таланты фортификатора подполковника Тотлебена. В осажденном городе, из-за халатности, беспечности и воровства инженерных служб, не оказалось самых необходимых инструментов для развернувшихся саперных работ. Оказалось, что интенданты годами расхищали деньги, выделенные на приобретение шанцевого инструмента. Пришлось срочно закупать в Одессе у местных торговцев железные лопаты, кирки, которые были погружены на двенадцать конных подвод и двигались в Севастополь очень медленно. Строители укреплений, не дожидаясь их подвоза, стали применять самодельные инструменты. Рабочие землекопы под руководством Тотлебена смогли из каменистого грунта насыпать брустверы и бастионы. Неизвестно, когда отдыхали эти труженики, возводя мощные оборонительные сооружения и днем и ночью. Вот их-то адмирал Корнилов впервые назвал «товарищами». Такие сооружения могли возникнуть столь быстро при поистине самоотверженном труде. Эти бастионы возникли перед врагом неожиданно, как по волшебству. Как по волшебству они вдруг ощетинились огромными дальнобойными орудиями, которые моряки сняли с затопленных кораблей.
А незатопленные боевые суда так расположились в акватории Севастопольской бухты, чтобы лучше громить своими пушками флот и боевые порядки интервентов. Линейный корабль «Императрица Мария» был отбуксирован пароходом-фрегатом «Владимир» к Михайловскому форту. Вблизи другого форта, Николаевского, бросил якорь корабль «Храбрый». Они должны были охранять от вторжения вражеских судов вход в большой рейд. Их подкрепляли вставшие в две колонны корабли, как бы превращенные в плавучие батареи: «Великий князь Константин», «Чесма», «Париж», транспорт «Березань». Другие девять пароходов — «Одесса», «Крым», «Херсонес», «Эльбрус», «Громоносец», «Бессарабия» и другие — несли оперативную службу по бухте. Они обстреливали неприятеля, перевозили войска, боеприпасы, раненых…
Кондрат попросил капитан-лейтенанта Бутакова откомандировать его на один из бастионов в артиллерийскую команду, но Григорий Иванович удивленно поднял брови.
— Что вы, мичман? Зачем вам на берег? Хочется в огонь? Будет вам и тут огонь. У нас на «Владимире» есть отличное бомбическое орудие. Вот и практикуйтесь на нем.
И впрямь «практиковаться» в артиллерийском сражении Кондрату скоро пришлось. «Владимир» отбуксировал к Павловской батарее бриг «Эней», стал рядом с ним как в ратном строю, чтобы отражать атаки английских кораблей. Мичман понял, что, как и на фрегате, на борту которого он находится, здесь занялись боевыми, горячими делами. После очередного артиллерийского обстрела его с усмешкой спросил Бутаков: