Этим заправилам-толстосумам совершенно чужды и правда, и справедливость, и славная история народная, но самое обидное, что в Одессе возник центр фальсификации. Здесь, оказывается, каждый день совершаются самые невероятные аферы. Фальсифицируется не только прошлое города, но и все, вплоть до продуктов питания. В пиво примешивается салициловая кислота, в конфеты — тальк, в сельтерскую воду вместо сахара подмешивают сахарин. Тут процветает компания мошенников-дельцов по переработке использованного чая, собираемого дворниками из помойных ям. Этот так называемый «одесский чай» специально обрабатывался, сушился и отправлялся партиями в другие города Украины.
Мошенничество и обман процветал также и во многих отраслях промышленности и торговли. Здесь хорошо было налажено печатание фальшивых денег, изготовление поддельных драгоценностей, фальшивых жемчугов, фальшивых алмазов, бриллиантов, сапфиров, рубинов. Весь мир был изумлен мастерством одесских мошенников. Они ловко подделывали археологические «находки», чем вводили в заблуждение опытных ученых-антикваров Парижа и других ученых мужей запада[59].
Самое тягостное впечатление на Кондрата все же производила фальсификация пищевых продуктов и товаров первой необходимости, которые потребляли беднейшие жители Одессы. Обувь, одежда, хлебные изделия. Их покупали на последние гроши бедняки. Кафтан из гнилого сукна, который расползался на плечах работяги в лютую стужу, часто это было причиной простуды. Сотни людей отравлялись некачественными продуктам питания и после тяжело болели.
Все это казалось Кондрату таким страшным, как зловонная канава на Пересыпи, где вместе со свиньями копошились маленькие дети. Увиденные картины нищеты и бедности, которые в Одессе бок о бок жили с роскошью и богатством, для него были страшнее пуль и бомб, под которыми он находился в Севастополе на четвертом бастионе. Обо всем этом он рассказал, встретившись с человеком, с которым можно было говорить обо всем откровенно, не боясь доноса, — Григорием Ивановичем Бутаковым. Встреча произошла случайно в ресторане, во время ужина, хотя прошло не одно десятилетие со времен их последней встречи, оба сразу узнали друг друга. Располневшее лицо адмирала, ныне уже обрамленное не золотыми, а серебристыми бакенбардами, расплылось в приветливой улыбке. Видимо, адмирал искренне был обрадован встречей с отставным мичманом. Он сделал было приглашающий знак Кондрату, но видя, что он медлит подойти к его столу, где он восседал со свитой своих высокочиновных сотрапезников, Григорий Иванович запросто подсел к мичману.