– Слуги порой радеют о чести хозяев больше их самих, – с кривой улыбочкой произнес Карл-Фердинанд, обращаясь ко мне. – Герцог Космос Гогенцоллерн, как я понимаю?
– Он же русский герцог Кузьма Васильевич Ефимов, – ответил я, внаглую протянув мужчине руку, которую он, надо отдать ему должное, тут же крепко пожал. – Надеюсь, вы не хотите сказать мне, что задержка вызвана вашими претензиями на «нашу» Калининградскую область?
– О нет… что вы, – принц даже чуть приподнял ладони перед собой, а лицо его слегка пошло розовыми пятнами, однако голос ни на йоту не изменился. – О восстановлении Пруссии не может быть и речи. Это подтвердил мой отец, «sit tibi terra levis» – это говорю и я.
– Тогда в чем проблема? – Переводчик запнулся на латыни, но я знал от мамы, что переводится эта фраза как «Пусть земля тебе будет пухом» – и не стал обращать на это внимание.
– Ваше признание и этот визит оказались очень неожиданными для нас, – произнес он. – Так что я и мои дети еще не успели съехать из своих апартаментов, освободив их для новых хозяев замка.
– Так в чем проблема? – пристально посмотрел я на аристократа. – В замке что, нет гостевых комнат?
– Вы… – несмотря на общую бледность, лицо и щеки мужчины слегка покраснели. – Вы хотите оскорбить нас, бывших почти пять лет фактическими хозяевами замка и деливших заботу о нем с вашей великой бабушкой, – выселив всех в гостевые комнаты? Герцог, это переходит всяческие границы…
– Уважаемый, – нахмурился я, и мужчина непроизвольно отступил на несколько маленьких шагов, прежде чем взял себя в руки. – Мы же вроде как родственники?
– Вроде как, – через плотно сжатые зубы ответил аристократ.
– Тогда живите, где жили, сколько хотите, – усмехнулся я. – Ни я, ни мои спутницы, поселившись в гостевые комнаты, нисколько не будем чувствовать себя оскорбленными.
– Но…
– Никаких «но»! – отрезал я. – В ближайшее время мы намереваемся вернуться в Россию, и я совершенно не желаю своим краткосрочным визитом создавать кому бы то ни было неудобства. Тем более родственникам, которым я свалился как снег на голову.
– Но… это же урон чести… – слегка напряженно произнес Карл-Фердинанд.
– Ничего, моя «честь» это переживет, – отмахнулся я. – В конце концов – я хозяин замка? Или нет?
– Да, – тихо и слегка отстраненно ответил мне аристократ. – Несомненно, вы.
– Значит, именно я решаю, как, кто и где будет в нем жить! Все! Разговор на эту тему закончен, – припечатал я. – Если что-то не нравится – считайте это моей личной блажью.
– Как скажете, герцог, – как мне показалось, с долей недовольства и холодного презрения произнес прусский принц, хотя, конечно, лингва-модуль жутко коверкал эмоциональную составляющую речи.