Гелька закрыла глаза, зажала большими пальцами уши, а средними — ноздри; вытянула губы в трубочку и часто задышала. Стало легче. Надсадный вой перестал рвать барабанные перепонки, мельтешения цветов и беспорядочных вспышек совсем не стало видно, а отвратительный запах превратился в простую вонь канализации.
Через минуту ей надоело так стоять, и она рискнула открыть правый глаз. Повращала им, стараясь оглядеть возможно большее пространство. Голову она, почему-то, повернуть боялась. Так и есть. Эта штука никуда не исчезла. Она по-прежнему противно подергивалась, переливалась несочетаемыми друг с другом цветами и выстреливала лазерными вспышками во все стороны.
Не в силах терпеть этой вакханалии, Гелька закрыла правый глаз и открыла левый. Теперь в поле ее зрения попал вконец обалдевший Мирон. Он не догадался хоть как-то защититься от жуткого воздействия и теперь выглядел весьма жалко.
Друга надо было спасать. Так как руки у Гельки были заняты, она пнула Мирона пониже спины, выводя из ступора. Мирон закатил глаза и бухнулся в обморок. «А еще мужик! — процедила Гелька сквозь зубы, — А ведь никуда без него!»
Опять закрыв глаза, она нашла в себе силы повернуться к безумной штуковине спиной. Сжав зубы, посмотрела себе под ноги. Отлично! Сумочка лежала прямо перед ней. Решившись, Гелька убрала пальцы с ушей, зажала нос двумя пальцами, а правой освободившейся рукой быстро вытащила из сумочки наушники. Никакой мочи не было терпеть адские звуки, которые издавала штуковина.
Надетые наушники приглушили звук. Теперь можно было начать борьбу с запахом. Два ватных шарика, смоченных духами, («Оооо! Настоящие французские!») решили проблему. Руки освободила. А теперь поднатужиться и попытаться отволочь обмякшее тело своего мужика подальше.
Наличия таких сил Гелька в себе не предполагала. Несколько рывков за подмышки, и Мирон сдвинулся с места. Конечно, ту зелень, что остается на его белых брюках, придется отстирывать ей, но это потом, когда этой штуки не будет поблизости.
Гелька волокла Мирона к тропинке, по которой они вышли на эту сногсшибательную полянку. Полянка была в самый раз для пикника. Пока прямо перед ними не появилась непонятная штуковина. Что она такое и для чего предназначена — было совершенно не ясно, но вела она себя отвратительно.
«Ничего, зайдем за деревья и всё, — подбадривала себя Гелька, отдуваясь, — еще немного…»
Ее надеждам не суждено было сбыться. Едва они удалились от мигалки метра на три, она начала приближаться к ним с такой же скоростью, что двигались и они. От такой несправедливости Гелька почувствовала себя обманутой, Еще бы! Орет, пахнет, мигает, а теперь и преследует. Зараза! Гелька вспомнила самое скверное ругательство, какое знала, и с чувством высказала, что думает об этой штуковине. Безрезультатно. Разве что запах стал поменьше, или притерпелась она.
