Этот мерзкий мужлан хотел его девушку!
А Минерва не желала иметь с ним дело. Когда это животное положило на ее руку свою немытую лапу, мисс Хайвуд попыталась отстраниться, споткнулась, и ее очки слегка перекосились на носу. Этой детали - крошечного доказательства причинения ей беспокойства - было достаточно, чтобы у Колина потемнело в глазах от гнева. Он мгновенно вскочил на ноги, жаждая крови.
- Сэр, отпустите меня! - Минерва попыталась вытянуть руку из мерзкой хватки здоровяка. Из его рта несло чесноком и элем, а тело воняло тем, о чем лучше вообще не говорить
- Ну, еще песенку, милашка. - Одной рукой грубиян держал свою пленницу за локоть, а другой облапил ее талию. - Сядь ко мне на коленки, спой для меня!
А потом он погладил грудь Минервы.
Она отшатнулась в отвращении, чувствуя себя грязной. Другие женщины, может, и знают, как избавиться от такого нежелательного внимания, но мисс Хайвуд об этом ничего не было известно - ведь такое с ней случилось впервые.
И тут она увидела Колина, прокладывающего к ней путь через набитую людьми комнату. Походка его была легкой и беспечной, но вблизи стали заметны заигравшие на его щеках желваки и холодная ярость в глазах.
Подойдя, он толкнул пьяного хама локтем:
- Извините, но это ваша рука касается моей сестры?
Здоровяк выпрямился и, подражая жеманному аристократическому произношению, ответил:
- Полагаю, это так и есть, сэр.
Колин хлопнул его по плечу:
- Что ж, тогда моя рука коснется тебя.
Он врезал громиле кулаком в живот, вложив в удар всю силу, а затем заехал ему по лицу.
Минерва вскинула руки ко рту, заглушив испуганный вскрик.
Даже не успев моргнуть, здоровяк рухнул как подкошенный, увлекая за собой стол и стоящую на нем посуду. Звук бьющегося стекла и треск дерева, разлетающегося в щепки, наполнил комнату. Все посетители разом обратили взоры на Колина, который стоял над поверженным противником, тяжело дыша и встряхивая рукой, которой наносил удары. На лице его была написана едва сдерживаемая ярость.
- Не прикасайся к ней. Никогда, - произнес он голосом, напоминающим холодную сталь, а затем, кивнув семейству Фонтли, взял мисс Хайвуд под локоть и вывел из комнаты. Едва они вышли, в столовой воцарился хаос. Минерва вздрогнула, услышав стук отодвигаемых стульев, а затем сердитые голоса.
- Как вы посмели досаждать этой юной леди! - отчетливо донесся возглас мистера Фонтли.
А затем раздался высокий тенор Гилберта:
- За это вы будете гореть в аду! Она божья женщина!
"Брат" и "сестра" остановились у подножия лестницы и одновременно расхохотались.