Это был десятилетний «Вольво» Джордана. Вытерев руки, я направился к двери. Как обычно, Лэнгфорд блестяще подгадал момент. Его визит даст мне возможность задать все вопросы, которые пришли мне в голову на обратном пути от «Страны чудес».
Но только это был не Джордан.
– С днем рождения, – сказала из темноты Блэр.
Я начисто забыл, что у меня через несколько дней день рождения. Еще больше меня удивило то, что Блэр об этом помнила.
– Спасибо, – пробормотал я.
Последовало неловкое молчание. Я гадал, откуда Блэр знает, где я живу.
– Извини, что нагрянула вот так без предупреждения, – наконец заговорила она, – но мне нужно с тобой поговорить, Джейк.
Не дожидаясь приглашения, Блэр прошла мимо меня через темную прихожую в гостиную, словно мы по-прежнему жили вместе и она только что вернулась домой после занятий.
Сняв мокрый плащ, Блэр повесила его на крючок у камина. Она была в синем спортивном костюме и кроссовках. Волосы ее были забраны в хвостик. Стрекоза подошла ко мне и встала рядом. Обернувшись ко мне, Блэр увидела в свете мое лицо, и у нее округлились глаза.
– Что с тобой произошло?
– Да так, новые морщины, – ответил я.
– Черт побери, скажи правду! – побледнев, потребовала она.
– Я подрался.
Лгать ей было бессмысленно. Последствия драки были очевидны. Шагнув ко мне, Блэр перевела взгляд вниз и увидела распухшие кулаки.
– Господи, Джейк, – пробормотала она, – у тебя есть антисептик?
И прошла следом за мной через кухню в ванную.
– В аптечке, – показал я.
Блэр нашла ватные тампоны и пузырек с перекисью водорода. Я сел на закрытый унитаз, а она склонилась надо мной и начала промывать ссадины на лице.
– Совсем как в былые времена, – рассмеялась Блэр. – Мне опять приходится перебинтовывать тебе раны.
Этот знакомый смех. Казалось, он исходил откуда-то из глубины.
– То был футбол, – сказал я.
Блэр промывала раны и залепляла их пластырем, а я ощущал щекой ее дыхание. Ее пальцы двигались быстро и умело.
– Будет немного жечь, – сказала она, прикладывая смоченный в перекиси тампон к глубокому порезу под правым глазом.
Так оно и произошло.
– Знаешь, почему я в тебя влюбилась? – спросила Блэр. Ее губы были всего в каких-то дюймах от моего уха.
– Это все давняя история, – ответил я.
Что делало ее такой неотразимой? Она была красивой, но то была не классическая красота. Быть может, все дело в ее глазах. Это были глаза хамелеона, удивительного фиолетового цвета, с золотыми искорками на радужной оболочке, оживавшими всякий раз, когда она возбуждалась.
– В тот вечер, когда мы познакомились… моя подруга указала на тебя, сидящего в противоположном конце комнаты, – со смехом промолвила Блэр. – «Какое великолепное животное», – сказала она. И это была правда, Джейк. Ты тогда казался таким несокрушимым. В тебе была какая-то невероятная твердость… в лице, в плечах, в ногах… во всем теле.