Если такие — за дельфиньи цирки, подумалось вдруг ей, то я — точно против. Хотя вопрос, конечно, не в ее личном одобрении и неодобрении чего бы то ни было. Максим все-таки слишком… прямолинеен.
— Не в том ведь дело, что я врач, — поморщилась она. — Я человек. А не дельфин. Поэтому для меня на первом плане — человеческие проблемы. Так что Борис прав. Извините, ребята, у меня сил нет спорить, двое суток на ногах. Пойду перекурю.
Вот вам и немая сцена из «Ревизора», раздраженно подумала Лера, облокотившись — почти улегшись — на широкие, нагретые за день перила просторной террасы. Курила она мало и нечасто, но сейчас схватилась за сигарету, как за спасательный круг. Вся эта сцена ее порядком раздражала. Детский сад, ей-богу! Мимими, кошечки, собачки, дельфинчики! Давайте крыс лабораторных защищать начнем! Впрочем, кажется, кто-то из «зеленых» уже и за «освобождение подопытных животных» борется. Фанатики! Она щелкнула фирменной, полученной в подарок зажигалкой, которую всегда носила с собой, и закурила. Дым показался непривычно горьким, но она сердито продолжала пускать сизые кольца.
— Опять дымишь! — Макс ласково обнял ее сзади. Лера расслабленно прикрыла глаза, чувствуя как откуда-то из глубины поднимается теплая — еще не жаркая, но почти, почти — волна. Вот она, одна из главных причин, почему Лера так долго тянула этот роман. Ну да, они очень, очень разные, и в то же время — как две совпадающие половинки! Иначе почему она пылает вулканом от легчайшего прикосновения Макса? Но он продолжал:
— Отравляешь не только себя, но и окружающую среду!
Вероятно, он просто хотел пошутить, но Лера неожиданно вспыхнула. Обычно ее раздражали именно замечания по поводу «курить вредно»: мое здоровье, что хочу, то с ним и делаю. Но сейчас противопоставление ее здоровья и благополучия окружающей среды почему-то показалось обидным.
— Ты вообще можешь думать о чем-нибудь, кроме охраны природы?
Макс пожал плечами:
— Я много о чем думаю. Но охрана природы, на мой взгляд, одна из самых важных сейчас вещей, если не бить во все колокола, уже нашим детям… — Он на мгновение сбился, словно осознав двусмысленность сказанного, но тут же, криво усмехнувшись, продолжал: — Уже следующему поколению, быть может, придется жить на опустошенной планете. Да, это важно. Поэтому я об этом говорю, говорил и буду говорить.
— Надо же! Ты ничего другого важным не находишь? — Леру подхватила волна непривычной горячности, почти злости. — Ну, знаешь, мировой голод, дети, которые рождаются уже ВИЧ-инфицированными, отсутствие доступа к самым элементарным лекарствам, не говоря уж о нормальной медицине, у трети, если не у половины, населения нашего земного шарика?